Дисциплина наладилась. Вскоре Отиг, при помощи еще одного мага-Хранящего и Андрея, построил храм «новорожденного» бога Эледриаса, недавно ставшего безраздельным «хозяином» всех пятен – осколков мира каганов и альганов, пять сотен лет назад появившихся на Гее. В этом храме новоиспеченная Верховная жрица Грация венчала на княжение Гелинию. Теперь та стала полноправной княгиней всей долины и города Кальвариона. Конечно, она слушала отца и принимала советы мужа, но распоряжаться стала сама. А число ее подданных резко возросло: бывшие рабы из Тира, Эндогории, а бывало и заморских стран, ведомые волей Эледриаса – Защитника и Освободителя, охраняемые некогда злобными тварями пятна, шли в долину Кальвариона, как представлялось Гелинии, нескончаемым потоком. Поток, разумеется, в конце концов иссяк, и население непризнанного княжества стабилизировалось в количестве примерно трехсот тысяч человек, из которых бывших невольников оказалось… «всего-то» тысяч восемьдесят. В Тире рабов изначально было немного, а эндогорцы быстро освоили тактику уничтожения собственных беглецов на границе пятна, когда они еще не попадали под защиту Эледриаса. Остальными жителями Кальвариона стали тиренцы, сорвавшиеся со скудеющих пастбищ, из городков, поселений и даже из столицы, Эолгула, которые быстро вспомнили кочевое прошлое и ушли к новой жизни. Мамлюк, средний сын Пиренгула, не смог удержать степные роды, двинувшиеся вслед за первым организованным караваном. А потом, буквально на следующий год после «большого исхода», на Тир опустилась засуха. Тогда побежали остальные.
Неорганизованных, без должной охраны, их часто грабили эндогорцы, месхитинцы, галатинцы, а то и вовсе разноплеменный сброд, хлынувший в пятно в надежде разбогатеть. Впрочем, убивали немногих – только тех, кто защищался. Сдавшихся в плен оставляли. Остальных же, в большинстве своем женщин и детей, под ругань и гиканье, под сальные шуточки – отпускали. И брели те пешком, голодные и холодные, ориентируясь на обманчиво близкие горы, на широкую плоскую, как будто ровно срезанную шутником-цирюльником далеко не самую высокую вершину, всегда бесснежную Красную гору. Красная – потому что в ясную безлунную ночь над ней можно было разглядеть слабое, но невероятно красивое алое зарево – отблеск светящихся крыш большого города. Поначалу грабители пробовали оставлять «разумную добычу» себе, но быстро отказались от этой практики. На любую форму рабства пятно отвечало. Ночью в укрепленные лагеря врывались твари и вырезали всех, кто пытался сохранить невольников. Звери окружали людей кольцом и уводили туда, куда тиренцы и другие несчастные иных племен и народов мечтали попасть изначально – в Кальварион. Не спасало разбойников, к которым можно смело отнести и регулярные армейские части, получившие приказ: «Всеми возможными способами не допускать усиления Кальвариона», – и убийство безоружных пленников. В этом случае твари рвали виновников расправы, причем именно тех, кто принимал в ней участие. Эледриас подтверждал свое имя «Защитника и Освободителя», заслуженно неся еще и титул – Справедливый.
Когда Рус узнал о подобных случаях, то горестно покачал головой, сомневаясь: «Надолго ли? Когда все угомонится, в пятнах потечет обычная жизнь, и не станет он вмешиваться так прямо, не по-божески это… да и люди, что бы они ни говорили, не любят высшего вмешательства в их жизнь. Свобода воли, чтоб ее… Лоос на этом погорела, а остальные боги помудрее будут». При воспоминании о паучихе в сердце что-то кольнуло. Он не обратил на это внимания. И зачем ругнулся на «свободу воли» – тоже не понял. Впрочем, и не особо задумался. Не любил Рус без особой причины заниматься самоанализом.
Гелиния, не без участия Пиренгула и Руса, решила, что бесплатная еда, драгоценности, одежда, которые находили почти в каждом каганском здании, – непозволительная роскошь, плодящая бездельников. Отиг привел в город своих помощников Рустама и Портурия – отпускных мастеров из его орденской школы, и они, с помощью ученика Хранящего Леона, еще одного подмастерья Хранящего и шести магов-Пронзающих, отыскавшихся среди немногочисленных склонных к Силе, состоящих на службе у Пиренгула, за месяц построили стену длиной более двух миль и высотой восемь локтей, отгородившую участок Кальвариона, в котором устроили всевозможные склады. Княгиня объявила все каганское продовольствие, оружие, амулеты, украшения, одежду и ткани – собственностью казны, которая будет храниться в качестве неприкосновенного запаса, но милостиво разрешила «доесть» те продукты, которые нашлись уже во вскрытых домах и которые она оставила хозяевам. А под это понятие попадали только семейные тиренцы из числа первых пяти сотен воинов, заброшенных сюда по приказу Пиренгула с целью разведки. Остальное обнаруженные поселенцами продовольствие и прочие ценности повелела сдать на склады. Нарушителей ждала высылка в Тир, причем всем семейством.