– Дарки! – Эрдоган не выдержал, хлопнул по столу и вскочил. – Он первый должен был докладывать! Еще ночью, на подходе! Такое войско проспать!!! Что я князю скажу?!
– Эрдоган, друг, – проникновенно произнес маг, – я тебя прекрасно понимаю, но послушай меня. – Сотник, тяжело дыша, уставился на старого товарища. В его глазах продолжала плескаться ярость, причем теперь и на самого себя, снова показавшего другим свою слабость. – Ты беспокоишься о воинах, о просчетах разведки – это понятно. Ты им отец и мать, как это и положено настоящему командиру… – Слушая эту речь, Эрдоган успокаивался. Сейчас уже по-настоящему. Голова начинала соображать. Старый друг знал, как надо утихомирить излишне горячего и, если честно, не очень умного товарища. – Доложи князю все как есть. А за заставу не переживай, она и сотню магистров выдержит. Работа древних каганов! – Последнее маг выдал с нескрываемым восторгом.
– Но почему они ночью не атаковали? – Этот вопрос командир задал задумчиво-рассудительным тоном, тем не менее плохо скрывающим глубокое удивление, какое встречается у людей, застигнутых врасплох опасностью, до этого казавшейся неимоверно далекой, практически эфемерной.
– Наверное, потому, что на все войско им не хватило эликсира «ночного зрения», – серьезно ответил Пылающий.
– Или потому, что они опасались, что у нас этого эликсира навалом, а мы эти места и свою заставу знаем лучше их, – подал голос старший шаман, Оролгул. – Хотят с утра внимательно все осмотреть и, боюсь, приготовили нам какую-нибудь гадость. Может, командир, пойдем на стены? Оттуда и доложишь Пиренгулу. – Не дожидаясь ответа, поднялся и направился к выходу. За ним молча последовали другие шаманы.
– Нет, ты видел! А, Тейзар? – возмутился Эрдоган, даже не попытавшись остановить «командировочных».
– Все нормально, друг. – Пылающий спешно сжал сотнику запястье, в очередной раз успокаивая. – И он, в сущности, прав. Засиделись мы в штабе… – Маг вдруг почувствовал мощное колебание Силы Пирения и потянул командира за собой. – Нас атакуют! На стену!
С высоты пятидесяти локтей люди внизу выглядели беззащитно-маленькими. Так и хотелось наступить на них сапогом и давить, давить, как глинотов. Сотник с магом спрятались за высоким зубцом. Справа от них находился десяток Джафара, слева – Карбана. Хвала Предкам, за командиром увязался вестовой, а то бы он совсем потерял управление вверенными ему войсками.
– Бегом ко всем десятникам и передай им приказ: при подходе неприятеля на прицельную дальность стрелять без команды! – Отдав это, в целом ненужное, распоряжение, Эрдоган наконец-то активировал амулет связи.
Мощнейшие структуры разных Сил били в одно, как думали атакующие, слабое место – в каменные створки больших врат. Две плиты размерами десять на двадцать локтей каждая, смыкались так плотно, что между ними невозможно было вставить лезвие самого тонкого ножа. По сравнению с массивными идеально гладкими и скользкими стенами они действительно создавали впечатление «слабого звена». И несведущие в каганских узорах маги подтверждали: «Плотность рисунков везде одинаковая, что в стене, что во вратах», – и разводили руками. Однако структуры не причиняли вратам никакого вреда. Через статер обстрела маги перенесли удары на левую от них стену. Результат был таким же.
Застава перекрывала расщелину шириной в сто шагов, смыкаясь с неприступными, отвесными скалами, под которыми была пропасть. Горы стыковались со стеной посредством толстых высоких башен, которые переходили в скалы, сливаясь с ними. К вратам вела удобная мощеная дорога шириной от тридцати до сорока шагов – мост над пропастью. Боковые ограждения у него отсутствовали, причем не отрезались, а вроде как естественно становились все ниже и рыхлее, постепенно сходя на нет. Точнее, как бы скатывались в глубокий обрыв, казавшийся бездонным. Получалось, что к воротам заставы примыкал мост без перил. Штурмовать из такого положения – полное безумие. Но эндогорцев никто не считал дураками. А это были они – защитники рассмотрели штандарты с изображением белоголового горного орла.
Глава 4
Пиренгул слушал доклад Эрдогана. На его лицо наползала тень. Желваки гуляли по скулам, что бараны по пастбищу, в глазах разгорался огонь, идущий, казалось, из самой преисподней.