— Если увидите что-то пугающее, начинайте свистеть. Это будет мне сигналом, что пора исчезнуть. Сами убегать не пытайтесь, сторож или городовой вас все равно поймают. Вы пока не сделали ничего предосудительного, находитесь с внешней стороны ограды и задерживать вас не за что. Объясните им, что ищете пропавшую девушку, и с этой целью приехали к месту ее службы, где заметили неизвестного злоумышленника и начали свистеть, чтобы поднять тревогу и призвать полицию… Версия не Бог весть какая складная, но на первый случай сойдет.
Свои инструкции Александр Матвеевич буквально разжевывал, прежде чем донести до меня их смысл. Мне показалось, что это излишне, но, видимо, после того как я не поняла слова «шухер», он несколько усомнился в моих представлениях о прочих житейских делах…
— Итак, в случае неизбежной беседы с представителями власти просто поменьше говорите, а побольше напирайте на дамские штучки — рыдайте, падайте в обморок и вообще, прикиньтесь глуповатой нервной дамой, не способной связать двух слов, — продолжал Легонтов тоном школьного репетитора, объясняющего бестолковой гимназистке, как вести себя на экзамене, чтобы не провалиться.
— Кажется, сейчас прикинуться глупой не составит мне никакого труда, — кротко ответила я, чтобы сделать ему приятное. Не время, развязывать дискуссию и демонстрировать свой интеллектуальный потенциал…
— Вот и прекрасно. Я всегда знал, что в вас погибла настоящая актриса. Рыдайте, бейте на жалость и ничего не бойтесь. Если вас даже задержат, я появлюсь в участке часа через два в качестве вашего адвоката и еще через пятнадцать минут мы уйдем оттуда вместе. Ну, благословите меня, я пошел.
Легонтов подтянулся, взобрался на ограду и перемахнул на ту сторону, без труда преодолев колючую проводку, венчавшую это защитное сооружение. Его легкие шаги очень скоро стали не слышны.
Я осталась на месте и принялась настороженно прислушиваться к окружающим шорохам, честно выполняя свои обязанности по части пресловутого шухера. Мне тут же стали мерещиться чужие голоса, скрип смазных сапог, прерывистое дыхание за моей спиной… Я уже была близка к тому, чтобы со всей мочи засвистеть в оставленный мне свисток, но, к счастью, сдержалась, понимая, что это всего лишь нервы. Нервы, нервы… А мне ведь сейчас не до нервов, лучше оставить их на потом.
Но если бы я и в самом деле услышала подозрительный шорох, то, боюсь, все Лефортово услышало бы тогда мой дикий крик и даже полицейский свисток был бы ни к чему…
Тем временем на боковой пожарной лестнице, ведущей на крышу кирпичного здания, появился темный мужской силуэт.
Слава Богу, Легонтов был уже близок к цели. Вскоре он поднялся на кровлю, осторожно подкрался к чердачному окну, за которым мерцал слабый огонек, открыл раму и исчез внутри… Я замерла, боясь даже дышать. Казалось, что время тянется бесконечно долго, а может быть, и вовсе остановилось, и я жду здесь уже полгода.
Моя рука как-то независимо от моей воли потянулась к корзине с провизией и вытащила оттуда слоеный пирожок, изначально предназначавшийся для угощения сыщика.
Наверное, это тоже было нервное, но я и сама не заметила, как впилась в пирожок зубами, и только проглотив пару кусков, поняла, что именно я делаю — в минуту высшего напряжения и смертельной опасности предаюсь самому разнузданному и унизительному чревоугодию.
Мне захотелось с омерзением отшвырнуть чертов пирожок подальше, но я побоялась оставить под забором фирмы покойного Крюднера следы своего пребывания. Улику пришлось доесть…
Луна выглянула из-за разорванных ветром туч, и в ее бледном свете я наконец увидела, как из слухового окна на крышу вылезли уже две тени — мужская и женская.
Мое сердце радостно застучало — похоже, мы все-таки нашли Лидочку! Кто еще полез бы с господином Легонтовым на скользкую кровлю, доверчиво держа его за руку, если это не Лида, которой сыщик наверняка представился как посланник Елены Сергеевны Хорватовой…
Я с замиранием сердца смотрела, как два человека осторожно пробираются к спасительной пожарной лестнице.
Однажды мне тоже довелось рискуя жизнью путешествовать по мокрой от дождя кровле шестиэтажного дома — я сочла нужным кинуться в погоню за преступником, поскольку мужчин, способных принять эту задачу на себя, под рукой не оказалось.
До сих пор меня передергивает при воспоминании о скользкой, покатой крыше, каждый шаг по которой вызывал головокружение, а держаться следовало не только уверенно, но даже нахально, чтобы авантюрист и убийца, за которым я гналась с револьвером в руке, не почувствовал, что я потеряла кураж и внутренне трясусь от страха…