— Очень приятно, мадемуазель, — Михаил галантно поклонился. — Я просто счастлив, что вы наконец нашлись и моя супруга и тетушка лишились всех оснований для ненужного беспокойства. Теперь они будут спать спокойно, зная, что с вами все в порядке.
— Я очень рада, что Елена Сергеевна сможет теперь спать спокойно, тем более, что этой ночью спать ей так и не пришлось, — улыбнулась Лидия. — Они с Александром Матвеевичем освободили меня из заточения и буквально вырвали из лап смерти.
Когда Лидия заговорила об освобождении из заточения и о лапах смерти, ее слова опять напомнили недочитанный роман о злоключениях заграничной сиротки. Кажется, там тоже было нечто подобное, я имею в виду стиль выражений.
А может быть, Лидия, будучи немкой, просто не чувствует нюансов русской разговорной речи и не понимает, что в обыденном быту говорить о лапах смерти можно только в ироническом контексте?
Михаил не переставал удивляться:
— Вы хотите сказать, что вас вырвали из этих лап сегодняшней ночью? Впрочем да, вчера вечером нам еще ничего не было известно о вашем местонахождении, а утром мы уже имеем счастье вас лицезреть. Господа, боюсь, я проспал самое интересное. Может быть, кто-нибудь в двух словах обрисует для меня ситуацию, а то я чувствую себя полным идиотом, а это чертовски приятно.
— Не расстраивайся, дорогой, — мне захотелось утешить бедного Мишу. — Мы как раз тут за завтраком обсуждаем ситуацию и делим роли для участия в этой драме. Опять придется бороться за правое дело! Присоединяйся. Амплуа героев расхватали еще не полностью, хотя лавры главного спасителя безусловно принадлежат Александру Матвеевичу.
Мне показалось, что при моих последних словах Миша сглотнул нечто вроде кома в горле, хотя и безропотно составил нам компанию за столом…
Отдав много сил общественной деятельности, я прекрасно усвоила, что первое, с чего следует начинать любым борцам, это выработать программу своей борьбы. Во всяком случае, все борцы в России поступают только так. Еще можно было бы выработать парочку программ борьбы — программу-минимум и программу-максимум, но от этого уже отдает формализмом и дешевой патетикой.
После недолгого обсуждения мы наметили следующую программу общего характера:
1. Лидии оставаться в Москве чрезвычайно опасно. Тот, кто убил Крюднера, не захочет оставлять в живых еще одну свидетельницу. Если на нее начнут настоящую охоту — нет гарантий, что мы сможем Лидочку уберечь…
Поэтому нам следует тайно вывезти бедную девушку из Москвы и где-нибудь спрятать, обеспечив надежной охраной. На первый случай в качестве убежища Легонтов предложил свою пресловутую пустую виллу под Петербургом. А Варвара Филипповна, вернувшись в пансион, будет, по возможности натурально, сокрушаться, что, дескать, о барышне Танненбаум так и нет ни слуху ни духу… Горе-то, горе-то какое!
И особенно отчаянными стенания должны становиться в присутствии Лизхен Эрсберг, как человека, преданного адвокату Штюрмеру.
2. Полиции о том, что Лиду удалось вызволить, мы сообщать не станем. В конце концов, полицейские сыщики палец о палец не ударили, чтобы разыскать ее и спасти, так нечего пользоваться плодами нашей победы. Тем более, дело осложнилось убийством, и как бы полиция не впала в соблазн объявить Лиду причастной к смерти Крюднера. У нас любят идти по пути наименьшей сложности и включать в число подозреваемых первого же подвернувшегося под руку беззащитного человека.
На сегодняшний день полиции известно, что Лида пропала задолго до смерти Крюднера и до сих пор не нашлась, а в момент убийства ее на фирме не было (на самом-то деле бедняжка сидела под замком на чердаке здания мастерских, но полиция даже не удосужилась как следует обыскать территорию предприятия).
Ну так не будем лишать этих голубчиков их иллюзий!
В крайнем случае Лида потом объяснит, что узнав о неизбежном увольнении, она в отчаянии отправилась прочь из Москвы и пребывала все эти дни в полном душевном смятении, не зная о смерти шефа… (К тому же, и эти показания в силу необходимости можно позже и изменить, если возникнет нужда пустить в ход громоздкий, скрипучий механизм нашего судопроизводства.)
3. Кому-то из нас (и я даже сразу поняла кому — Михаилу, не занятому другими важными делами) следует отправиться в Петербург, добиться приема в военном министерстве или Генеральном штабе и попытаться все же привлечь к делу сотрудников контрразведки, в каком бы жалком положении она сейчас ни находилась.