Вот он — ее шанс! Ее учили не верить в случайные совпадения, и потому, без сомнений, письмо Мстислава так или иначе связано с ее заданием. Возможно, что письмо это есть часть плана по устранению князя. Ничего удивительного здесь не было, старейшины клана умели разрабатывать планы и посложней. Поэтому она была твердо уверена, что князь имеет в виду именно ту рощу, на которую настроено ее магическое кольцо.
Виста быстро стала спускаться. Было бы неплохо сразу воспользоваться кольцом, но мало ли — все-таки рядом волхв…
Когда Белоян спустился в свою комнату, Мстислав уже храпел вовсю. Волхв подошел к его двуручнику, медленно потянул меч из ножен. Мощные волны волшбы он учуял еще там, наверху. Потому и предложил витязю заночевать здесь, чтобы иметь возможность поближе познакомиться с этим мечом.
Это был не просто меч-кладенец. Хотя любой меч-кладенец не просто меч, но этот действительно был особенный. Взгляд волхва пробежал по широкому лезвию, испещренному древними символами, остановился на небольшом, но четко отчеканенном полумесяце у самого основания клинка — знак Луны, солнца мертвых! Лунный меч — так кажется, называется это оружие. Но это имя он получил позднее, когда люди уже забыли откуда и для чего появились на земле такие мечи. Белояну же как-то посчастливилось наткнуться в одной ветхой книге на древнюю легенду, связанную с этим мечом…
С древнейших времен люди, а до них иные разумные существа, стремились стать вровень с богами. И первое препятствие, стоявшее на этом пути, заключалось в слишком коротком сроке жизни. Сколько бы лет не отпускали им боги, этого всегда было недостаточно. Во все эпохи колдуны всех рас и народов пытались обрести бессмертие и тем самым обмануть установленный богами миропорядок. И некоторым из них это удавалось! Их магическая мощь настолько возрастала, что они исхитрялись искривлять и искажать вокруг себя существующие законы мироздания.
Но это было еще полбеды. Как и любая другая сила, сила магов не может находиться в равновесии — она либо растет либо падает. И чтобы избежать этого падения необходимо постоянно использовать эту мощь, упражняться в искусстве волшбы. Хорошо, если маг направлял обретаемую силу на поддержание и укрепление существующих законов мира. Но многие из них набирали мощь для прямо противоположных целей. Преследуя свои личные цели они непрестанно вмешивались в мировые дела, преступая и людские, и божественные законы, нарушая ткань миропорядка, и, соответственно, вызывая сильное противодействие. Повинуясь судьбе, толпы героев устремлялись на битву с этими преступниками и терпели поражение. Ибо могущество магов со временем становилось просто чудовищным!
Боги не могли вмешаться в земные дела без того, чтобы не нарушить свои же законы. И вот тогда они и решили создать особое оружие для смертных, которое позволило бы героям исполнять предначертанное и предавать смерти зарвавшихся магов. Владыка подземного мира, далекий предшественник современного Ящера, выразил общую волю богов и вдохнул свою силу в это оружие, наделив его свойством убивать любое существо, живущее под солнцем.
Как понял Белоян, в действительности боги создали не оружие, а особый закон безусловной смерти, а уже на земле он обрел форму привычного смертным оружия. В эпоху людей такой формой стал меч, получивший имя — Меч Судьбы. Такой меч мог попасть в руки только избранному судьбой смертному. И если Белоян имеет возможность лицезреть его — значит где-то совсем близко обитает тот, кто должен пасть от этого меча.
Надеюсь, что это буду не я, усмехнулся мысленно Белоян. У него вроде бы неплохие связи там, наверху. Если уж не спасли бы, то хоть вовремя предупредили бы. Однако, на всякий случай, Белоян отметил себе в памяти, надо бы завтра, нет, уже светает, значит, послезавтра, обязательно лично провести какой-нибудь ритуал, посвященный богам. Давненько он уже не проводил священных обрядов, все на помощников спихнул, а боги — они народ обидчивый!
Волхв задвинул клинок в ножны, направился к выходу. Теперь дело за подарочком, но здесь, в княжеских хоромах, его вскрывать никак нельзя, слишком опасно. Для подобных экспериментов у Белояна была приспособлена особая, очень глубокая землянка на заднем дворе, надежно защищенная могучими заклятиями, наложенными волхвом во избежание разного рода неприятностей. Ведь вызов какого-нибудь, даже самого завалящего, демона сопровождается буйством могучих колдовских сил. Потому маги, как правило, и селятся в безлюдных местах. Там особо изощряться не надо, отвел колдовство в сторону, спалил лесочек там или построил какое-никакое сооружение, и ладно. Но этот вариант не для него. Каждый день не будешь мотаться из Киева, да обратно. Конечно, можно было бы устроиться и в тереме, в конце концов, если его защитные заклятия окажутся бесполезны, Киев все равно сгорит. Так что землянка главным образом служила для того, чтобы не мешали заниматься волшбой и не отрывали по пустякам.
Золотая чара приятной тяжестью легла в ладонь Мстислава. Он перевел взгляд на другой край Золотой Палаты, туда, где сидел князь в окружении старшей дружины, воевод и бояр. Владимир чествовал некоего иноземного посла, но из-за царившего в палате шума Мстислав мало что расслышал. Если бы чествовали кого-либо из знатных, сильномогучих богатырей, усмехнулся про себя витязь, тишина бы стояла мертвая. Даже всегда шумная младшая дружина, к коей относился и Мстислав, враз бы присмирела. А так, подумаешь, посол… Послы здесь каждый день под ногами толкутся, особенно с утра — перепьют вечером и под столами отлеживаются! Иной раз тронешь их, передвинуть допустим, так они сразу — не сметь трогать, я посол тырпырляндии, я есть неприкосновенность!
Сильномогучие же редко бывают на княжьем пиру, они все больше на заставах дальних. Привыкшие к степным просторам, им тут душно и тесно, так что нечасто их здесь увидишь. Вот и в этот раз ни Муромца, ни Добрыни, ни даже Поповича. А как хотелось бы Мстиславу увидеть их, эти живые легенды… Ему бы подольше в Киеве пожить, хотя бы с месяц-другой, может и повезло бы, но где уж там. Разве князь даст столько рассиживаться? Иной раз Мстислав и дня в Киеве не проведет, а князь уже к себе зовет, собираться велит в дорогу.
Мстислав осушил чару и стал аккуратно отрезать себе кусок жареного поросенка. Сосед по столу, рвавший мясо руками, странно посмотрел на него, и Мстиславу стало стыдно. Вот так, люди скоро пальцем будут показывать! Из-за этого Царьграда, где приходится проводить больше времени, чем в Киеве, уже и есть по человечески разучился! Мстислав разволновался и быстро прикончил поросенка.
— Ну вот, съел же целиком, чего, спрашивается, резал-то… — пробурчал сосед.
— Дурень! — откликнулся другой дружинник. — Это ж культура! Понимать надо!
— А я по-твоему, что, некультурный? — грозно насупился первый дружинник.
— Понятное дело, ты ж вот даже грамоту не знаешь! — усмехнулся второй.
— А зачем мне грамота? — спросил недоуменно первый. — Грамота — это для волхвов, это их культура. А моя культура — это врага умеючи посечь!
— Однако, вона Добрыня-то наш и врага умеет надвое размножить, да и читать обучен…
— И что с того, дурень? Славу-то ему меч принес, а не грамота…
Владимир вдруг поднялся со своего места, бросил несколько слов соседям и заторопился к выходу. Тревожное предчувствие зашевелилось в душе Мстислава и он, повинуясь внезапному импульсу, последовал за ним. Но только уже выходя во двор он понял причину своей тревоги — Виста! Где-то на задворках мыслей Мстислава еще теснились оправдания, надежды, что все на самом деле обстоит иначе, что она ни при чем, но все было напрасно. Мрачная уверенность, что Виста и есть тот самый убийца, о котором предупреждало письмо, не покидала его. И ведь это он привез этого убийцу в Киев! Вот о чем предупреждала его перед смертью вештица, а он, дурак, не понял! Ну, ничего, с холодной решимостью сказал он себе, он искупит свою вину. Когда Виста попробует убить князя, он должен быть рядом, ведь никто кроме него не сможет защитить Владимира!