Фридрих Евсеевич Незнанский
Заговор генералов
Пролог
В двенадцатом часу, незадолго до полуночи, с ярко освещенной кольцевой автострады пошла на съезд вправо, в темноту, большая, сверкающая лаковыми бликами машина весьма престижной марки «линкольн», сопровождаемая громоздким джипом. Караван из двух автомобилей проехал еще с километр и, высветив мощными фарами указатель с комичным названием «Мамыри», остановился. Фары тут же погасли, и остались лишь гореть габаритные малиновые светлячки. Немного света, скорее чисто условного, добавляли редко расставленные фонарные столбы: здесь уже не столица, здесь – область, поэтому и подход к уличному освещению – иной. Экономный.
Из джипа вышли двое мужчин и неторопливо, с достоинством, прошлись вдоль обочины: взад-вперед.
На вершине холма, вдали, возле поселка Газопровод, подсвеченная снизу прожекторами, заморским видением сверкала стеклянная пирамида – очередное детище неутомимого Газпрома. Оттуда же, с холма, ведомая милицейской мигалкой, спускалась цепочка огней.
Фары «линкольна» дважды вспыхнули и погасли. Между тем вереница автомобилей неспешно приближалась. Время позднее; Калужское шоссе, вытекающее из Профсоюзной улицы, пустынно; ехать из Москвы на ночь глядя, тем более в будний день, дураков не сыщешь. Поэтому, если поглядеть со стороны, место для «стрелки», или «разборки», выражаясь языком организованных преступников, на который, кстати говоря, охотно перешли сегодня и российские политики, и творческие работники, и просто шлюхи обоих полов, а также среднее между ними – транссексуалы, трансвеститы и прочая газетноафишируемая публика, считающая, что именно она и есть основной субъект «светской жизни», – так вот, место было выбрано идеально: хочешь – веди переговоры, хочешь – «мочи» беспощадно. И милицейская мигалка, поди, настоящая, она необходима, чтобы вовремя просигналить: атанда! На случай чего…
Но главные лица, сидящие в двух «представительских» автомобилях, были настроены, в общем, вполне благожелательно друг к другу, а многочисленная охрана – это так, для внешнего лоска, для престижа, как, впрочем, и автомобиль ГАИ вместе с командой, олицетворяющий новую российскую законность.
Этот последний, проскочив немного вперед, ловко перекрыл шоссе. Идущий следом серебристый «линкольн» – чем мы хуже! – легко нарушил правила движения и, перейдя на встречную полосу, уткнулся почти нос в нос своему темному собрату. В хвост ему зарулили два джипа, из которых, словно горох, посыпались «мальчики», вмиг окружившие машину хозяина.
После короткой паузы хлопнули две дверцы и из «линкольнов» навстречу друг другу двинулись двое: один – немного выше среднего роста, стройный, второй – пониже, но более широкий в плечах и прихрамывающий в шагу.
Молча пожали протянутые руки. Первый насмешливо хмыкнул:
– Чего это ты демонстрацию устраиваешь?
– Ты ж не пожелал в гости. – Широкоплечий медленным жестом руки показал за спину, где на холме, правее пирамиды Газпрома, светились огни поселка, состоящего из многочисленных трех-и более этажных коттеджей. – Встретил бы как доброго товарища. Сам захотел этот цирк. Ну, слушаю, выкладывай, зачем я нужен…
– Пойдем ко мне в машину. Да не бойся, – заметив некоторую нерешительность, добавил первый.
Его собеседник пожал плечами и пошел следом к черному «линкольну». Шофер открыл им задние дверцы, захлопнул и вместе с охраной отошел в сторону.
Хозяин автомобиля открыл мини-бар, переливающиеся цветные огоньки которого высветили его лицо – скуластые щеки, светлые брови – и коротко подстриженные седеющие волосы, а также нахмуренное, с глубокими темными тенями под глазами и крупным мясистым носом лицо гостя.
– Что хочешь выпить?
– Спасибо, от стола… Впрочем, от боржомчика не откажусь.
– Похолоднее? Или как?
– Да любой давай, – недовольно прохрипел гость. – Что ты тянешь кота за хвост!… – Приняв от хозяина бокал с пузырящимся боржоми, отхлебнул шумно и отставил на столик бара. – Ну?
– Помощь твоя нужна, – как бы между прочим бросил хозяин.
Угрюмый гость лишь иронически хмыкнул:
– И во что ценишь?
– Тебе судить – твое и слово… – Хозяин машины вынул из кармана пиджака сложенный вдвое листок, держа его между указательным и средним пальцами, церемонно протянул гостю.
Тот взял, развернул и подался ближе к свету. На листке бумаги синим фломастером были написаны несколько фамилий и адресов. Прочитал, сложил. Стал задумчиво глядеть на мигающие огоньки бара.
– Странный какой список, – сказал наконец, не скрывая насмешки. – С кем войну затеял, орел молодой!
– У каждого своя война… Так сколько?
– Да ты уж, поди, и сам-то просчитал? И кейс наполнил, так? Не ошибаюсь?
– Наполнил.
– Ну вот и давай его сюда. А сроки – как всегда, вчера?
– Можно и завтра.
– Спасибо, барин, – снова усмехнулся гость, причем, несмотря на ернические интонации, выражение его лица оставалось по-прежнему хмурым, если не сказать угрюмым. – Отчего же такая немилость, коли не секрет?
– Меньше знать – дольше жить чей принцип?
– Ну, мой… Но ты не сказал об условиях.
– Условия? – Хозяин ненадолго задумался, тоже отхлебнул боржоми. – Знаешь, как у новичков бывает? Там – прокол, тут – прокол…
– Ага, и хрен чего найдешь, так?
– Примерно. Лучше, конечно, вообще ничего не найти. Ни одного, ни другого.
– Вон ты как вопрос ставишь!… Дорогое удовольствие.
– За то и плачу
– Ладно, – буркнул гость, взял со столика листок бумаги с фамилиями, увесистый кейс и открыл дверцу автомобиля. Щелкнул двумя пальцами.
К машине тут же подошел один из охранников, протянул руку, принял от своего хозяина кейс и пошел к серебристому «линкольну».
Угрюмый между тем допил боржоми.
– Ну так что, не переменил решения? Может, все-таки заедешь, там банька готова…
– Спасибо, еще дела есть.
– Гляди, так и помрешь за делами-то. Э-хе-хе!… Грехи наши… Прощай, значит, пока, орел молодой. Зря отказываешься. Когда еще случится так близко оказаться!
Угрюмый легко, по-юношески выпрыгнул из машины и словно растворился в ночи. Через минуту разом вспыхнули фары трех машин, автомобили подались назад, все вместе картинно развернулись на узком шоссе и быстро умчались в сторону холма.
– Домой, – устало сказал хозяин темного «линкольна».
– Вы просили напомнить… – начал было водитель.
– Домой! – еще тверже бросил хозяин…
А в серебристом «линкольне» шел свой разговор.
Угрюмый его хозяин повернулся к сидящему слева охраннику и, включив боковую подсветку, положил на кейс давешний листок чистой стороной кверху.
– Ну-ка, Ленечка, черкни, дружок, кого нам не жалко.
Охранник молча достал из кармана огрызок карандаша и не очень уверенно написал пяток фамилий. Угрюмый надел очки, прочитал, забрал огрызок, вычеркнул две фамилии и, отдавая его охраннику, на оставленные показал пальцем:
– Этих в баньку пригласи. Нынче же, – а листок аккуратно сложил, затем перегнул пополам и спрятал во внутренний карман теплой вязаной кофты.
Следующей ночью в собственной квартире в доме в Зубовском проезде был убит начальник вневедомственной охраны Российской государственной библиотеки. Ивана Кирилловича накануне вечером видела соседка, даже поболтала немного, хотя Калошин был человеком малоразговорчивым и вообще со странностями – не по делу грубым, нелюдимым, некомпанейским. Пьяным его тоже никто не видел. Тем не менее милиция и дежурный следователь, прибывшие по сигналу соседей, утром обнаруживших распахнутую дверь, труп Калошина и следы черной, иначе не назовешь, пьянки на кухонном столе, не смогли обнаружить никаких следов присутствия посторонних. Можно было подумать, что начальник охраны, надравшись в одиночестве вусмерть, сам покончил счеты с жизнью, прострелив себе висок из собственного «макарова», который валялся возле ног покойника.
Оказалось, что и горевать-то особо по усопшей душе было некому. Бойцы охраны не сильно жаловали настырного и упрямого в своих требованиях начальника. Другие сотрудники библиотеки мало его знали в силу понятных причин: ничего, кроме неприятностей, от него ожидать не приходилось. Начальство, как обычно в подобных неясных случаях, многозначительно пожало плечами и выделило деньги на похороны. Остальные, скинувшись по-малу, добавили на цветы, ленту с надписью: «От сотрудников» и скромные поминки в кафе на Крымской площади.