— Конечно, конечно, — закивал головой адвокат.
— Поскольку ни я, ни мистер Джонс не знаем валлийского языка, то вести расследование реально только через переводчика. Мистер Джонс мог бы приехать к вам под тем предлогом, что хочет посмотреть на землю своих предков. Это ведь не вызовет никаких подозрений, не так ли, мистер Сандерс?
— Конечно нет. У нас в Уэльсе радушно встречают каждого, у кого валлийские корни. Но мистеру Джонсу будет трудно без знания языка.
— Как я уже сказал, вам следует найти переводчика — надёжного молодого человека, — втолковывал Холмс, — свободно владеющего как английским, так и валлийским. Всегда ведь можно сказать, что он дальний родственник мистера Джонса, который мог бы у него и остановиться.
— Это вполне возможно, — заверил Холмса адвокат. — Мне только кажется, что это мало что даст.
— Каковы ваши планы в Лондоне? — поинтересовался Холмс.
— Мне необходимо выполнить кое-какие поручения моих клиентов, — ответил Сандерс. — Думаю, на это уйдёт день, возможно, два.
— Занимайтесь спокойно вашими делами, — сказал Холмс, — а мы пока все обдумаем и взвесим. Я извещу вас, к каким мы пришли выводам, сегодня или завтра.
По всему было видно, что наши гости из Уэльса готовы были говорить о своём деле бесконечно. Они простились с нами весьма неохотно.
Мы подошли к окну и видели, как они сели в ожидавшую их пролётку. Едва она скрылась из виду, как за нею промчался двухколёсный экипаж. Спустя несколько секунд в том же направлении проследовала ещё одна пролётка. В ней сидели трое мальчишек, один из которых помахал нам рукой. Это был Рэбби.
Я опять сел на диван, а Шерлок Холмс стал мерить шагами гостиную.
— Франт, оказывается, следил за валлийцами, — сказал я. — Вы предвидели такую возможность?
— Разумеется, — ответил Холмс. — Ведь они — первые, кто обратился ко мне за два месяца. Так что я сразу связал его с ними.
— Любопытно, — усмехнулся я.
— Более чем, Портер. Вы только представьте себе, что этот дьявол из валлийской деревушки в состоянии дотянуться до Лондона. Как жаль, что миссис Хадсон уже, наверное, ушла в церковь.
Холмс ошибся; минут через пять миссис Хадсон зашла к нам, чтобы показать своё новое голубое платье. Холмс сделал ей комплимент, сказав, что она выглядит в нём как герцогиня, а потом спросил:
— Вы помните того иностранца, который спрашивал меня вчера, миссис Хадсон?
Постоянное общение со знаменитым сыщиком развило в почтенной женщине определённые детективные способности; после небольшого раздумья миссис Хадсон сообщила нам описание незнакомца.
— Плотный мужчина с красным цветом лица. Видимо, часто бывает на свежем воздухе. Одет с иголочки, через руку перекинута трость с золотым набалдашником.
— Он настоящий джентльмен? — полюбопытствовал я.
— Конечно нет, — ответила она тотчас же. — Скорее, зажиточный крестьянин или разбогатевший торговец из провинции.
— Деревенский лавочник? — предположил я.
— Нет-нет, — покачала она головой. — Он слишком хорошо одет для деревенского лавочника. Но он и не столичный торговец, потому что у него грубоватые манеры и он носит соломенную шляпу.
— Была у него золотая цепочка? — спросил Холмс.
— Да-да, — кивнула она. Закусив нижнюю губу, она задумалась. — Я не слышала, как он подъехал к дому. Когда он ушёл, я посмотрела в окно, но его уже не было видно.
Холмс горячо поблагодарил миссис Хадсон, и она, шурша платьем, выплыла из комнаты.
— Миссис Хадсон приняла его за иностранца, — тихо проговорил Холмс, сидя в своём неудобном кресле, — потому что у него валлийский выговор.
Я кивнул. Вчерашний иностранец был как две капли воды похож на франта, за которым следил Рэбби.
— Что-то здесь не чисто, во всём этом есть нечто зловещее, — продолжал Холмс — Видимо, дело не только в убийствах и красивой фермерше. Если этот деревенский дьявол столь богат и влиятелен, то зачем ему потребовалось посылать кого-то в Лондон, чтобы следить за двумя валлийцами, которые пожелали встретиться со мной? Над этим делом стоит поломать голову, Портер.
Он достал коробку с табаком и стал набивать трубку. Я знал, что Шерлок Холмс погрузится теперь в глубокие размышления: сопоставляя и комбинируя факты, меняя точки зрения, он будет думать над этой валлийской загадкой до тех пор, пока она не будет решена или ему не станет ясно, что имеющихся фактов недостаточно и надо заняться дополнительным расследованием.
Я отправился к себе, потому что предпочитаю обдумывать свои предположения лёжа и ещё потому, что боялся задохнуться в табачном дыму. Конечно, слухи о знаменитом сыщике дошли и до глухой валлийской деревушки. Кто-то подслушал разговор наших гостей и передал его Эмерику Тромблею или кому-то другому, кто совершил убийства, и тот послал своего агента в Лондон. Очевидно, наши гости не были знакомы ему, и агент смекнул, что проще всего установить слежку за домом Холмса: ведь он не знал, когда валлийцы прибывают в Лондон и, конечно, не мог опознать их в вокзальной сутолоке.
Когда спустя час я вернулся в гостиную, там было сине от табачного дыма, и я приоткрыл окно.
— Что вы обо всём этом думаете, Портер? — спросил Шерлок Холмс.
— Первое, что бросается в глаза в этом деле, сэр, — это, так сказать, несоответствие цели методам её достижения.
— Несоответствие цели методам её достижения? — весело повторил он. — Что вы имеете в виду, Портер?
— Я имею в виду Мелери Хьюс. Для Артура Сандерса или для какого-нибудь местного фермера она, конечно, выгодная партия, но для такого богача, как Эмерик Тромблей, она всего лишь небедная наследница. Зачем ему ради какой-то фермы идти на два убийства?
— Совершенно верно, — кивнул Холмс. — Но у этой медали есть и другая сторона.
— Вы, конечно, имеете в виду влюблённость в красавицу Мелери. Мне трудно представить себе, чтобы похожий на сморчка пожилой мужчина пел серенады под её окном или читал ей лунной ночью любовные стихи.
— Правильно, — кивнул опять Холмс. — правда, я не подумал ни о серенадах, ни о стихах. Вполне возможно, Портер, что у человека с некрасивой внешностью окажется горячее сердце, но вероятно и другое. Просто старый развратник воспылал страстью к молодой красавице. Но очень трудно поверить, что даже ради удовлетворения своей страсти этот старый развратник способен совершить два убийства. Вы не задумывались над тем, что в этом деле могут быть и другие возможности? Я давно приучил себя находить их и после тщательного рассмотрения либо отвергать, либо принимать к сведению. Вы, Портер, должны делать то же самое. Что вы думаете о франте с валлийским акцентом?
— Он, конечно, знал, что Сандерс и Хьюс придут сюда. Вероятно, он начал слежку ещё вчера.
— Вероятно, — согласился Холмс. — Больше всего меня волнует, видел ли он, как я вернулся вчера вечером. Подождём появления Рэдберта. От него мы узнаем что-нибудь ещё об этом франте.
Я пошёл к себе, чтобы переодеться: ведь Рэбби мог в любую минуту прислать какого-нибудь мальчишку с просьбой о помощи. В скромном костюме мастерового, вышедшего погулять в воскресный день, я не должен был привлекать к себе ничьего внимания.
3
Если бы мальчишку, который прибежал от Рэбби, вымыть и приодеть, то всякому, кто бросил бы на него взор, он показался маменькиным любимчиком — милый курносый нос, длинные кудрявые волосы. К сожалению, у него, как и у Рэбби, не было матери. Он влетел в комнату и, запыхавшись, выпалил:
— Рэбби велел передать, франт остановился в отеле «Три монахини», что на Олдгейт-Хай-стрит, и просил мистера Джонса прийти к нему.