— Да, убейте их, — кричал в отчаянии Карл IX, — перебейте их всех до единого! Покончите с ними! Приказываю казнить всех предателей! Чтобы ни один не ушел живым!
Король выбежал из комнаты, и на его подданных повеяло ужасом. Екатерина победила. Она снова показала, как искусно умеет управлять слабым разумом сына. Она намеренно приберегла под конец этот козырь, чтобы сыграть в последний момент на его сыновней любви и безумной ревности к брату. И король сдался. Одобрил ее план. Теперь у нее и ее советников развязаны руки. Они получили королевское согласие.
8
Получив формальное согласие короля, Екатерина решила немедленно созвать на совет своих ближайших сподвижников, чтобы разработать план действий. Помимо присутствующих господ Гонди, Бирага и Тавана, ей нужны были Граммон, Бушаван и Марсель. Она послала за ними со строгим наказом доставить их в Лувр тайком, дабы о собрании не пронюхали наводнившие дворец гугеноты.
Когда все наконец были в сборе, королева вместе со своими советниками покинула опочивальню. Однако вместо того чтобы направиться, как обычно, в свои покои, она проследовала в зал Совета при апартаментах короля. Не следовало возбуждать преждевременных подозрений у придворных. Если бы она в сопровождении стольких приближенных прошествовала через весь дворец в противоположное крыло, весь двор успел бы это заметить. И тотчас прошел бы слух, что затевается нечто серьезное. Враги переполошатся. Нет, действовать нужно быстро и незаметно. Неожиданность будет наилучшим оружием. Королева твердо решила расправиться с предводителями гугенотов, захватив их врасплох. Как только они выйдут из игры, власть безраздельно будет принадлежать ей одной.
Карл IX, все еще раздраженный, отказался принимать участие в совете и предпочел выехать на охоту, передав все полномочия матери. Он не любил разговоров о государственных делах, неизменно нагонявших на него смертную тоску. Изъявив свою королевскую волю, он поспешил посвятить время более приятным вещам — охоте или jeau de paume.[3] Король сбежал, напоследок хлопнув дверью, словно капризное дитя, предоставив другим принимать трудные решения ради спасения трона.
Екатерина излучала энергию. Она никак не ожидала, что ей так легко удастся сломить сопротивление сына. Неожиданное вмешательство советников оказалось подарком Провидения. Королева была довольна. Власть составляла ее мир, смысл ее жизни. Сейчас она чувствовала себя как рыба в воде, точно зная, что делать, кому отдать приказ и кто будет его исполнять. Ей предстояло предусмотреть все до мельчайших деталей.
Сподвижники королевы, прибывшие по ее зову, не сразу осознали, что им предстоит участвовать в настоящем военном совете. Но, видя, какой тайной королева окружила их собрание, они догадывались, что дело необычайно серьезное. Екатерина все продумала. Отсутствие сына было ей на руку. Этот сумасброд только путался бы под ногами. Вполне достаточно его формального одобрения. Действовать она все равно собиралась по-своему.
Своего сына Генриха, герцога Анжуйского, королева также пригласила участвовать в совете. Она предпочитала, что бы Генрих всегда был в курсе происходящего. Он законный наследник престола. Поэтому лучше предупредить его и оградить от возможной опасности. Если брат короля Франции попадет в руки мятежников, это будет слишком тяжелым для нее ударом. Генрих — ее любимый сын, с ним ей всегда было легко найти общий язык. К тому же Екатерина прекрасно знала, что Карл IX, обуреваемый завистью к брату, и пальцем не пошевелит для спасения его жизни.
Присутствие хранителя печати Бирага, ближайшего доверенного лица королевы, придавало видимость законности этому самочинному военному совету. Необходимо было соблюсти внешние приличия на случай, если что-то пойдет не так. Когда собрались все, кого ожидали, Екатерина опустилась в кресло во главе стола, где обычно сидел король, давая понять, что с этого момента именно она олицетворяет абсолютную власть. Она снова всесильная королева Франции, а не просто мать короля. Сейчас сам король не осмелился бы оспаривать ее право повелевать. На ее лице было написано упоение вновь обретенным могуществом. В который раз искусно сплетенная ею интрига принесла желанные плоды. Всего несколько часов назад никто и предположить не мог, как стремительно и изящно она продемонстрирует, что не родился еще тот, кто способен заменить ее у кормила власти. И уж конечно, не возгордившемуся адмиралу, слишком уверенному в своей счастливой звезде и в своем влиянии на молодого короля, тягаться с Екатериной Медичи.
Королева, по обыкновению, испытующе оглядела присутствующих. Даже самым верным своим людям она не доверяла полностью. Слишком хорошо она знала человеческие слабости. Доверять хорошо. Не доверять еще лучше. Такое у нее правило.
Екатерина всем по очереди предоставила слово. Выслушала мнение каждого, позволила высказать свои предложения. Но ей, и только ей одной, принадлежало право окончательного решения. Она распоряжалась, отдавала приказы, распределяла задачи. Каждому из присутствующих отводилась определенная роль, и никому не дозволялось вмешиваться в обязанности другого. Труднее всего оказалось решить, кто должен быть осужден, а кому можно сохранить жизнь. Составили два списка. В один вносили имена приговоренных, во второй — тех, кого решено было помиловать. Каждый из присутствующих называл имя. Список несчастных, для которых ближайшая ночь должна была стать последней, казался бесконечным. Как только звучало новое имя, совет начинал обсуждать, в какой список оно попадет и на каком основании. Последнее слово было за королевой. Она собственноручно отмечала имена тех, кого желала спасти. Ей не приходилось объяснять свой выбор. На то ее воля.
День обещал быть на редкость знойным. Несмотря на распахнутые окна, духота в зале стояла невыносимая. Участники совета тяжко отдувались, сетовали на жару, обмахивались листами бумаги. Одна королева оставалась неподвижной. Ей тоже было жарко, но королевское достоинство превыше всего. К тому же не стоит терять время на подобный вздор, нужно сосредоточиться на главном. Екатерина слишком ясно сознавала, что каждым росчерком пера отнимает человеческую жизнь. От нее зависело сейчас будущее предводителей гугенотов, доставивших ей столько хлопот. Наконец-то пришел час, когда можно раз и навсегда указать им их место. Никогда ей не представится более удобного случая. Она ждала такого случая много лет и теперь не имела права упустить его. Нужно захватить их врасплох, в постелях. Чтобы, как изволил выразиться король, ни один не ушел живым. Всех казнить. У палачей будет много работы этой ночью.
Екатерина чувствовала, что ее направляет само Провидение. Ей предначертано спасти короля и трон. Неблагодарный труд, но кто-то должен взять его на себя. Никто, кроме нее, не способен удержать сейчас государство на краю пропасти. Ее деятельная мысль не прекращала работать. Она тщательно обдумывала каждое решение, взвешивая его достоинства и недостатки. Если развязать руки герцогу Гизу, натравив его на протестантов, то остановить его потом не будет никакой возможности. Даже у нее самой. Этот вопрос не давал королеве покоя. Слишком хорошо она сознавала, какую опасность представляет собой дом Гизов. Как безудержны их амбиции, как неутолима жажда власти. Призвать потом герцога к порядку будет непросто. Но Гизы возглавляют католическую партию, и без их помощи гугенотов не одолеть. В конце концов королева выбрала меньшее зло. В отместку за высокомерие она решила поручить Гизам самую неприятную задачу. Пусть доведут до конца дело, которое сами же так неудачно начали — убийство адмирала Колиньи.
Екатерина настаивала на том, что король Наваррский не должен пострадать ни при каких условиях.
— Но, ваше величество, ведь он и есть глава протестантов, — возразил Бираг.
— Не забывайте, сударь, что он также муж моей дочери, — ответила королева.
— Но, ваше величество, — настаивал хранитель печати, — ведь именно он, по замыслу протестантов, должен занять трон его величества…
— Довольно! — Королева повысила голос. — Ни один волос не должен упасть с головы Генриха Наваррского, это приказ. И вы лично отвечаете вашей головой за его выполнение.