От вологодских удалось вырваться, отделавшись легким испугом. Но спустя несколько месяцев он случайно попадает в засаду, устроенную по методу верши. «Ну, — подумали, должно быть, друзья и коллеги ставшего почему-то невезучим когда-то везучего профессора Таганцева, — из этакой мелкой беды вытащим в одночасье». Трагические иллюзии. Кончился 1920. «Красный террор» набирал силу. И тех, кого брали, так просто не отпускали. Вначале проверяли на возможность подключить к какому-либо заговору. Таганцев показался петроградским чекистам фигурой вполне подходящей. Петроградский университет прислал поначалу весьма гневное, возмущенное письмо в Губчека — с просьбой немедленно (!) освободить из-под ареста профессора В. Н. Таганцева, случайно попавшего в засаду и арестованного 29 ноября 1920 г. И на этот раз его выпустили. Но, видно, взяли на заметку. И когда арестовали 1.06.1921 г. — то уже навсегда. Напрасно бросается хлопотать за сына академик Н. С. Таганцев, не в силах понять, на каком основании арестован и содержится под стражей его сын. Он пытается разобраться в юридических аспектах ареста, добиваясь сведений — в чем обвиняют сына, что ему инкриминируется?
А сына тем временем уже «назначили» руководителем создаваемой в кабинетах Петрогубчека новой «боевой» контрреволюционной организации. В. Н. Таганцев был, по сути дела, обречен. Его не могли спасти ни ходатайства, ни мужественное поведение на допросах, отказ давать «уличающие» друзей показания, отсутствие фактов его контрреволюционной деятельности, показаний свидетелей, доказывающих его руководящую деятельность в «Петроградской боевой организации»... Все было напрасно. Профессор Таганцев попал под равнодушный тяжелый каток «красного террора».
Вполне возможно, что его даже не пытали. Он просто стал жертвой очередной провокации. Что обычно делал порядочный человек, арестованный в годы массовых репрессий 1919—1953 гг.? Если видел, что судьба его решена, старался оградить, спасти других людей, вырвать из-под топора убийц близких, взять на себя вину невинных... Так и поступал руководитель не существовавшего никогда «Комитета боевой организации».
Арестованному Таганцеву не потребовалось много времени, чтобы понять, что его судьба решена, и единственное, что он может сделать, это постараться спасти других проходивших по делу ни в чем не виновных людей. Надежда на это у него появилась после того, как ему были переданы заверения руководителей Президиума ВЧК Дзержинского, Менжинского, Уншлихта и Ягоды в том, что ЧК не будет применять к членам «боевой организации» высшую меру наказания, не будет арестовывать лиц, «случайно или слабо связанных, а равно и освобожденных лиц» и т. д. От
Таганцева же требовалось одно — «разоружиться», подробно рассказать о целях и задачах «боевой организации», ее деятельности. Потребность в такой информации была огромной, так как шитое белыми нитками дело начало «трещать по всем швам», а это было чревато немалыми неприятностями, ведь о нем раззвонили на всю страну.
Понимая, что предложенные следствием «правила игры» все равно придется принять, Таганцев стал действовать: основную вину за деятельность не существовавшей в реальности контрреволюционной организации взял на себя, потребовал от руководства ЧК освободить тех, кто был задержан во время облав и засад случайно! Поставил вопрос о том, чтобы был освидетельствован Василий Иванович Орловский, дававший фантасмагорические показания о «контрреволюционном подполье», не без оснований предполагая его явную психическую невменяемость!
Ход дела принял такой оборот, что В. Таганцев уже не может отрицать антисоветский характер своих воззрений, но еще пытается убедить палачей, что даже если приписываемую ему мифическую организацию можно определить как контрреволюционную, то никак нельзя как «боевую», готовившую вооруженный террор. Он всячески открещивается от боевиков Савинкова и требует от руководства ВЧК дать опровержение в газете «Свобода»: об отсутствии связей между «Петроградской боевой организацией» и Савинковской организацией...
И обратите внимание на последовательность событий: только после получения всех гарантий и обещаний от руководства ВЧК Таганцев начинает давать показания, без которых не было бы многостраничного дела... Ценой своей жизни он спасал других. Еще раз подчеркиваю этот момент: Таганцев не выдавал своих друзей, а пытался вывести их из-под «расстрельной» статьи, под которую их явно подводили уже в силу личного знакомства с Таганцевым.