— Она ведь влюбилась в первый раз в жизни, — встала на защиту очередной жертвы Фабиана Дэйзи. — Она и в самом деле очень холодная женщина. А уж если женщины такого сорта все-таки влюбляются, они тут же бросаются в другую крайность и совершенно не могут держать себя в руках.
Эви всплеснула руками.
— Дэйзи! Ты только что нашла объяснение тому, отчего Фабиан так быстро порвал с Алисой!
— Отчего же? — спросила Дэйзи.
— Оттого, что Фабиану нравится разжигать огонь, но, когда он разгорится в полную силу, ему это быстро надоедает и он оставляет его догорать!
Дэйзи и Китти уставились на нее. Наконец Китти собралась было что-то ответить, но тут открылась дверь и вошел дворецкий.
Он молча подошел к хозяйке и подал ей конверт на серебряном подносе.
Леди Берчингтон прочитала записку и сказала:
— Ах, это снова та девушка! Я про нее совсем забыла. Проводите ее в малую гостиную.
— Хорошо, миледи. Дворецкий направился к двери, когда Китти снова окликнула его:
— Бейтсон! Как вы думаете, стоит ли мне встречаться с ней? Как она выглядит?
Бейтсон помолчал, потом ответил:
— Очень приятная молодая леди, миледи.
Китти изумленно воззрилась на него.
— Вы сказали «леди»?
— Да, миледи.
Китти снова посмотрела на карточку, которую держала в руке.
— Ничего не понимаю! Дворецкий ничего не сказал.
— А что такое? — поинтересовалась Дэйзи.
— Я просто удивилась, что Бейтсон назвал эту девицу «леди», — ответила Китти. — Ее направила ко мне миссис Хант. Я просила миссис Хант найти мне камеристку, которая могла бы говорить по-французски. Не могу же я ехать в Париж с камеристкой, которая не может говорить с прочими слугами! Ее ведь даже к модистке не пошлешь! Но миссис Хант утверждает, что найти такую камеристку ужасно трудно…
Она снова посмотрела на карточку.
— Она служила у графини Уэллингем. Никогда о такой не слышала…
— Это имя мне известно, — сказала Дэйзи. — Отец, кажется, когда-то упоминал графа Уэллингема. Но я никогда не встречалась ни с ним, ни с его женой.
— Китти, — сказала Эви, — если тебе нужна камеристка, которая может говорить по-французски, тебе лучше принять эту девушку и нанять ее, пока есть возможность. Мне вот придется взять с собой свою камеристку, которая не знает ни слова по-французски и не станет учить его, даже если я ее озолочу. Но не могу же я доверить свои платья кому-то еще!
— Да, твоя камеристка совершенно незаменима, — сказала Дэйзи. — Как и моя старая зануда — она ведь у меня уже десять лет! А вот Китти вечно не везет с камеристками.
— Да нет, — сказала Китти. — Моя последняя камеристка меня вполне устраивала. Но она сказала, что у нее матушка при смерти. И я еду на самый шикарный бал в Париже, а у меня некому даже распаковать вещи!
— На твоем месте я бы посмотрела, как выглядит эта девушка, — посоветовала Дэйзи.
— Да, пожалуй, — сказала Китти. — Впрочем, торопиться некуда. До ужина еще далеко.
— Нет, иди сейчас! — сказала Эви. — И возвращайся скорее — надо же нам договорить про Фабиана!
— Сколько возни с этими слугами! — пожаловалась Китти. Но все же поднялась с софы и медленно, грациозно направилась к двери, которую распахнул перед ней дворецкий.
Когда Китти удалилась из гостиной, Дэйзи сказала:
— Как странно, что Бейтсон назвал эту девушку молодой леди! Я знаю его много лет — он служил у нас лакеем, прежде чем перейти к Китти, и ни разу не случалось, чтобы он не правильно определил положение визитера.
— Да, — улыбнулась Эви, — занятная личность этот Бейтсон. Быть может, Китти и не везет с прочими слугами, но дворецкий у нее — настоящее сокровище!
А Бейтсон в этот момент открывал дверь малой гостиной, куда он проводил Лину.
От миссис Хант Лина поехала прямо па Белгрейв-сквер, но ей сказали, что леди Берчингтон уехала с визитом и вернется только к пяти.
Лина беспомощно раздумывала, что же ей делать до пяти часов и куда девать, вещи. Единственный человек, с кем она могла посоветоваться, был кучер кеба, который привез ее сюда. И кучер ей помог.
Он отвез ее на ближайший вокзал и посоветовал оставить вещи в комнате хранения багажа, а самой подождать в зале ожидания для дам.
— Там вас никто не тронет, мисс, — сказал он. — А по улицам вам одной бродить не стоит. Для молодой и хорошенькой барышни это опасно — еще обидит кто!
Лина горячо поблагодарила его и хотела было дать на чай, но кучер решительно отказался.
— Возьму чего положено, и не больше, — сказал он. — Поберегите денежки, мисс, они вам еще пригодятся. Вдруг работу не дадут!
— А не могли бы вы посоветовать, где мне остановиться, если мне откажут? — спросила Лина.
Кучер подумал и написал ей на бумажке адрес гостиницы.
— Порядочное заведение, мисс, там с вами ничего не случится.
Лина не очень поняла, что он имеет в виду. Должно быть, есть гостиницы, где постояльца могут обворовать… Да, это было бы ужасно!
Поэтому она послушалась кучера и уныло сидела в зале ожидания, слушая грохот прибывающих и уходящих поездов, пока не пробило без четверти пять.
Тогда она снова села в кеб и отправилась на Белгрейв-сквер.
Она была ошеломлена — не столько размерами дома, сколько изяществом его меблировки.
В холле и малой гостиной, куда проводили Лину, стояли большие вазы с английскими садовыми гвоздиками, наполнявшими комнаты своим благоуханием.
Когда в комнату вошла леди Берчингтон в своем очаровательном зеленом туалете для чаепития, Лина с восхищением подумала, что никогда не встречала более прелестной дамы. Она так забылась, разглядывая ее, что вспомнила о том, что нужно присесть, лишь когда леди Берчингтон подошла к ней вплотную.
Лина была изумлена обликом Китти Берчингтон, но и та не меньше удивилась, увидев девушку.
Да, Бейтсон был прав. Кандидатка на место камеристки не просто хороша собой, она выглядит как настоящая леди!
— Кто вы? — резко спросила она, подозревая, что кто-то из знакомых вздумал ее разыграть.
— Моя фамилия Кроумер…
— Это я знаю! — перебила ее Китти. — Я прочла карточку, которую вы принесли с собой. Но вы совсем не похожи на камеристку!
— Я надеялась найти место гувернантки, — сказала Лина, — но миссис Хант сказала, что вам нужна камеристка, которая знает французский, а я говорю на нем весьма бегло…
— А откуда вы его знаете? Вы что, жили во Франции?
— Нет, миледи. Просто у меня была учительница-француженка. Поэтому я свободно говорю, читаю и пишу на этом языке.
— Но вы ведь никогда не служили в камеристках?
Китти уселась в кресло, но Лине она сесть не предложила, и та осталась стоять.
— Мне иногда случалось заботиться о вещах графини Уэллингем…
— На самом деле? — медленно произнесла Китти. — По-моему, для такой работы вы слишком молоды и слишком…
Она хотела сказать «слишком красивы», но вовремя остановилась. Нет, пожалуй, это будет лишним…
Лицо Лины разочарованно вытянулось. После короткой паузы Лина умоляюще сказала:
— Ну, пожалуйста, разрешите мне попробовать! Я очень понятливая, я знаю, что у меня получится! Я уверена, что полажу с другими слугами, и я… я очень хорошо адаптируюсь…
Китти с подозрением уставилась на нее. Потом сказала:
— Вы говорите как образованная девушка.
— Да, я получила хорошее воспитание, — ответила Лина и добавила, хотя и с запозданием:
— миледи.
— И поэтому вы решили, что сможете быть гувернанткой?
— Конечно, миледи! Я могу учить детей любого возраста…
Китти не ответила. Она внимательно смотрела на Лину.
Внезапно она встала.
— Подождите здесь! — распорядилась хозяйка дома. — Я скоро вернусь.
И быстро вышла из комнаты. Лина с недоумением смотрела ей вслед.