— Хватит ли? Ну, навряд. А что вы, товарищ, делали до Великой французской революции? Ara! В молчанку играете? Так и запишем… Ха-ха-ха!.. Ну, да ладно. Теперь на скорую руку давайте и мы представимся. Это вот (она ткнула пальцем в веснушчатого комсомольца) — Петька Сорокин, наш будущий «генсек», светило марксизма. Из старых беспризорников, а теперь механик — готовится на Северный полюс лететь. По кличке: «товарищ наплевать» — «Полмаркса» — врал, что полтома «Капитала» одолел. Между нами говоря — конечно, врет! И вообще у него мозги малость набекрень — даже вранью «Правды» верит.
Черноволосый студент с усиками недовольно поморщился и тронул девушку за плечо. Та удивленно поглядела на него и поняла.
— Ах, вот что! Тебе, дорогушенька, везде сексоты чудятся? Ничего — не бойся! Наш новый приятель не таков — это я ясно чувствую!
Рабочий молчаливо улыбнулся и кивнул головой. Стараясь загладить неловкость, студент сказал:
— Ну, конечно, конечно! Хотя в наше время… Есть такой анекдот: смотрит один активист на себя в зеркало и сам себе говорит: «Уж я не знаю, кто именно, но кто-то из нас обоих… сексот…»
Приятели засмеялись. Потом девушка продолжала свои характеристики:
— Этот вот (она ласково провела рукой по стриженой голове коренастого паренька, от чего тот мгновенно вспыхнул) Николашенька Гвоздев, по прозванию «Ведмедик», за необычайную ловкость. Студент школы ОАХ[3]. Снайпер на ять. А этот(в голосе девушки прозвучало дружелюбное уважение, когда она показала на своего третьего спутника, стройного, задумчивого, смуглого юношу) Женька Полевой, поэт и художник, краса и гордость Вхутемаса[4]. Правдоискатель, за что и прозван — «К-у-у-удавышенебесходященский»… Но это, конечно, длинно, а потому его «д'Артаньяном» зовут — фехтует он, как Бог!
— Почему именно, «как Бог», — мягко запротестовал художник, — словно Бог фехтует? Вечно ты, Таня, что-нибудь преувеличишь!
Рабочий пожал руки своим новым знакомым и улыбаясь повернулся к девушке.
— Прекрасно. Ну, а вас-то кто мне представит?
— А я, — быстро отозвался Ведмедик. — Это наша вроде, как королева, Таня Смолина, из ГЦИФК'а[5]. Прозвища своего она не имеет, потому как никто не осмеливается. Стрельчиха и певунья: даже такого зверя из бездны, как Полмаркса, и то песенками приводит в лирику. Мы ее зовем по-разному…
— По-разному? — насмешливо прервал его комсомолец. — То-то ты ее «Танюренькой» зовешь. Эх ты, влюбленное рыло!
Багровая краска опять покрыла свежие щеки Ведмедика.
— Как это?.. Откуда ты взял? — А кто во сне проговаривается?
— Ах ты, сукин сын, — рассердился снайпер. — А сам-то ты разве по Тане не вздыхаешь? Нашел чем подзуживать: да у нас все в Таню врезавшись. А чего ты меня срамишь перед чужим человеком? Сволочь ты, а не товарищ после этого!
— Так это же правда!
— Ну, ну, — примирительно вмешался д'Артаньян. — «Не всякая правда, товарищи, правда!» — как ловко сказал Косарев[6]. Так что — не ругайтесь. А греха таить нечего — мы все и верно в нашу Таньку влюблены. Ничего не попишешь — «королева»…
— Да бросьте вы царапаться, ребята. Совсем заклевали бедного моего Ведмедика. Ведь все равно — ни в кого из вас я не влюблена и влюбляться не собираюсь. А так, по-хорошему, всех вас люблю. Хватит с вас и этого.
Девушка ласково улыбнулась смущенному приятелю и опять взяла рабочего под руку.
— Ладно. Официальная часть окончена. И будет вам шпильки пускать. А вы, товарищ… Пенза, называйте нас просто по именам или прозвищам. Идет?
— Добре, — спокойно отозвался рабочий, на суровом лице которого мелькнуло что-то вроде мягкой усмешки. — Только в таком случае и я требую, чтобы меня били тем же самым, по тому же самому месту. Если вы все: Таня, Петя или… А ведь, правда, по прозвищам легче… То и я тоже — просто Миша.
— А прозвища у вас нет? — наивно спросил Ведмедик. — Все засмеялись. Таня опять провела пальцами по его затылку.
— Эх ты — тетеря! Откуда у взрослого человека кличка возьмется?.. Ну, да ладно, не будем торговаться. Миша, так Миша. Пошли скорей.
— Качай ногами!
— Сгибай коленные шарниры, братва! — А куда вы, собственно, идете? — А что — у вас времени нет?
— Нет, не то… Времени у меня целый почти вечер. А на какой фильм?
— О фильм распречудесный! — восторженно воскликнул Ведмедик. — Только что вышел. С времен отечественной войны. «Кутузов». Может слыхали?
— Про Кутузова? Нет, никогда не слыхал, — ответил Пенза таким серьезным тоном, что опять все рассмеялись.