Пенза с улыбкой поглядел на свою неразлучную трубку, как глядят на старого проверенного друга.
— Да, — как-то, чуть вздохнув, сказал он. — Мне стрелять не нужно: за меня стреляют… Впрочем, — спохватился он, — дело не в стрельбе. А просто я не представляю себе, как это без трубки думать, например, можно… Трубка, радио, бутылка — вот мужчина и не одинок.
— Снайперу вообще думать не нужно, — со смехом воскликнул Полмаркса. — Ведь хорошей стрельбе даже орангутанга выучить можно!.. Ну, значит, Ведмедище, ты мне свои порции уступишь?
— А иди ты, Полмаркса, к подноготному дьяволу! — весело огрызнулся Ведмедик. — Нашелся тоже… классический «помощник». Откуда в пиве алкоголь?.. Ерунда. Ничего из-за пары кружек со мной до самой смерти не будет. Пошли!
— Правильно рассудил снайпер. Ежели мужчина, не ругается, горького не любит, не пьет, не курит, в девочек не влюбляется, — грош ему цена… Даже подозрительно!..
Через полчаса вся компания сидела за большим столом, в полупустой пивной, за кружками пива, и Пенза, с большой изобретательностью использовав кучу спичек, пустые коробки, пепельницы, кружки и пр., изобразил наглядно план Бородинского боя и с увлечением рассказывал о ходе самого сражения. Молодежь с живейшим интересом слушала превосходно знающего о нем рассказчика и опять переживала волнение, только что испытанное в кинозале. Только теперь к эмоциональному восприятию добавилось ясное, рельефное понимание всего хода этого исторического сражения.
Некоторая натянутость в отношении к новому знакомому скоро совсем прошла и молодежь жадно забрасывала Пензу рядом самых разнообразных вопросов. Спрашивали про все: про Кутузова, про гражданскую войну, про историю России, про Кремль, фашизм, военное дело, Америку, троцкизм, Гитлера, жизнь за границей… Рабочий проявил себя широкознающим человеком и охотно, просто и точно отвечал на град вопросов. В свою очередь, он умно и тактично сам ставил темы и побуждал молодежь искать ответы на сложные изгибы и комбинации текущей жизни… Было весело и непринужденно. Пенза заказал уже по четвертой кружке и незаметно передал подавальщику наскоро написанную записку. Через несколько минут, к большому удивлению всех, перед каждым появилась шипящая сковородка яичницы с ветчиной. Лукаво ухмылявшийся подавальщик поставил перед ними по стаканчику и наполнил их какой-то прозрачной жидкостью.
— Лимонад-с, чистый, как ангельская слеза, — тихо, но многозначительно объяснил он молодым парням. И, налив Тане в бокал из другой бутылки, тоже лукаво усмехаясь добавил:
— А гражданочке-с московский квасок-с — экстра!
Удивленный комсомолец первый понял подвох.
— Ах, чорт, — тихо сказал он, сгибаясь над стаканчиком и не скрывая своего восторга. — Убей меня Бог бутылкой водки! Рыковка![10]. Ей Богу… Белая головка! Классически!
Девушка с упреком посмотрела на Пензу. Тот умоляюще положил ладонь на ее пальцы.
— Вы уж, Танечка, голубчик, не сердитесь на меня за маленькую провокацию. Смените гнев на милость. Окажите честь яичнице.
— Но ведь это же свинство, Миша! Не предупредив нас… Нам ведь платить нечем.
— Да не в том дело, Таня. Я как раз премию получил. Хорошее изобретение вышло — способ убирания налету шасси в плоскости истребителя. Так что я — при деньгах и даже очень больших. И чем их по-холостяцки пропить — я уж лучше вас угощу. Не брыкайтесь, милая Таня. Смотрите на меня, как на старого друга…
— Нет, все-таки…
— Ну что там — «все-таки», — прервал ее комсомолец. — Жри и пей, Танька, да только на стены не оглядывайся.
Все, как по команде, поглядели на стены пивной. Там действительно были кричащие надписи:
«Не пей: с пьяных глаз ты можешь обнять даже классового врага».
Под общий смех комсомолец закончил:
— Ерунда. Пей, да дело разумей. Ежели не повезет — пивом надрызгаешься… И главное, не зевай, — жри, пока горячее! Наплевать! Гляди — Ведмедище и д'Артаньяшка уже начали.
— Правильно, — подхватил Ведмедик. — «Руси веселие есть пити».
— «И материти», — закончил, смеясь, Полмаркса. — Ну, ну, ты не очень, генсек. Гляди, вот! Действительно на стене висел еще один плакат:
«Ругаться по матери запрещается. Штраф 20 коп. за штуку».
— Наплевать, — также беззаботно отозвался комсомолец. — Как это можно не ругаться? Да я ведь человек, а не баран… — При Таньке запрещается.
— Ну, ладно. Так я ведь просто по-хорошему могу.
— Как так «по-хорошему»? — усмехнулся Пенза.
10
Государственная продажа водки началась в 1924 году, когда председателем Совета народных комиссаров был Рыков. Отсюда — «рыковка», к которой сам Рыков имел весьма большое пристрастие. Белая головка — водка самой лучшей очистки. В пивных продажа водки не разрешалась, но этот закон широко обходили.