— Прекрасно, товарищ Дегтярев. А сколько нужно вам времени, чтобы изготовить первые 20 штук для производства огневых испытаний?
Мастер не спеша погладил свою окладистую бороду.
— Да, как вам сказать, товарищ маршал. Ежели не спеша, по-хорошему, без гонки — то месяца два…
Тухачевский невольно улыбнулся: очень уж в окружающей его, подтянутой, четкой военной обстановке этот старик был оригинален и даже комичен.
— Хорошо. А если сделать по-хорошему, но спеша? Тогда как?
— Ну, что ж. Парочку недель сбросить можно.
— Не выйдет. Давайте не будем торговаться. Я дам приказ ТОЗ об оказании вам всякой поддержки, но образцы винтовки должны быть готовы через месяц. Как, товарищ Дегтярев?
— Ну, что ж? Раз ежели приказ — так какой разговор? Сделаем!
Столько было спокойной и степенной уверенности в ответе старика, что командармы опять переглянулись и улыбнулись.
— Ну, вот и хорошо. Только позаботьтесь хорошенько, чтобы качество тоже был отличное. Не забудьте: эти образцы мы проведем через суровый экзамен-сравнение. Ваша новая винтовка встретит соперников со всех концов мира — Росса, Маузера, Энфильда, Арисаку, Спрингфильда, Гаранда и нашу старую винтовку. Нам нужно, чтобы новый полуавтомат не только давал большую скорострельность и был удобнее в бою. но чтобы его меткость была на нужной высоте. Ручаетесь?
Мастер опять степенно повел плечами.
— Ну, я-то что — я человек маленький. За меня 50 лет ручаются. А вот завод, чтобы не сплоховал.
— ТОЗ-то? Краснознаменный? Да, кстати, я дам распоряжение тем ударникам, которые ваши винтовки делать будут, особый паек выдать. Так им и скажите, товарищ Дегтярев. И все, конечно, в секрете держать. Для нас срочное и хорошее выполнение этого заказа имеет чрезвычайно большое политическое значение. Я хочу потом первую партию винтовок послать на настоящее боевое испытание в Испанию.
— Есть, товарищ маршал. Будет выполнено. А только…
Старик остановился в нерешительности.
— Ну, что «только»?
— А только… Разрешите, доложить, товарищ маршал, по совести, не по службе…
— Говорите, товарищ Дегтярев.
Тухачевский зажег потухшую было трубку и с любопытством поглядел на старого мастера. Тот колебался.
— Говорите откровенно, дорогой товарищ. Не бойтесь.
— Да не то, что я боюсь… А только объяснить это трудно… Вот, скажем, товарищ маршал, мои новые ружьеца. С какой такой радости будем мы наше оружие в Испанию давать? Что они, эти испанцы, нам сваты или браты?
Тухачевский весело рассмеялся. Даже на сухом лице Уборевича отблеск улыбки проскользнул яснее обычного.
— Так вам, значит, товарищ Дегтярев, жаль испанцам оружие посылать?
— А вестимо жалко. Не такие уж мы богатеи, чтобы чужим свое добро выбрасывать. Ведь для новой винтовки сколько миллионов пудов металла понадобится. Это же наше богатство. Народное, кровное, расейское… Верите, товарищ маршал, в деревнях сковород, пил, топоров — ничего такого нет. А тут наш металл — пожалте — каким-то испанцам. Да. почему это такое? Разве ж это справедливо? Мы тут надрываемся, новую жизнь строим, а тут?.. Ведь и без того нам не так уж легко… Ведь все на войну, да на войну. И силы, и металл, и время, и труд. Разрешите мне по совести, по-стариковски, сказать вам, товарищ маршал. Право, пролетарии и в деревне, и в городе сумлеваются. Неужто в самделе для войны так много нужно? Нам бы ведь теперя спокойно жить начать, бедность нашу превозмочь, а не все к войне, да к войне готовить. Вы уж простите, что я так прямо, по-стариковски, сказал, да только наболело все это…
Тухачевский взглянул на Уборевича и оба поняли старика. — А видите ли, товарищ Дегтярев… Как вас по имени, отчеству? — Платон Евсеич.
— Да, Платон Евсеевич… Нам тоже все это нелегко для всех объяснить. Военное дело, сами знаете, молчаливое дело. Не можем мы кричать, что враги и какие именно на нас броситься собираются… Вы — человек старый, бывалый. Помните, как ни в японскую, ни в великую войну Россия не была готова. И сколько из-за этой неготовности зря положили людей… Ну, так вот, теперь нам грозит война еще более страшная. Это я вам лично говорю, Платон Евсеевич. Как старому, опытному человеку, нашему конструктору. И не для пересказа дальше… Так вот и думаем все мы, — кого страна поставила защиту подготовить, — что лучше уж быть сильнее, чем слабее. Так ведь?