ормалийскую шкуру!
— Оппо, сэр!
Пазел рванулся к главному люку, но на верхней ступеньке трапа остановился.
Он никогда не ослушивался Чедфеллоу. Он огляделся в поисках другого смолбоя
— возможно, он мог бы поменяться заданиями? — но все они были в трюме, там, где положено быть и ему. Скоро они хватятся его, пошлют кого-нибудь на поиски, и он будет строго наказан за нарушение приказов. Как он сможет объясниться? Он
сам себя не понимал.
Отчаянно нуждаясь в предлоге, Пазел заметил аккуратно свернутый трос у
поручня левого борта. Он, украдкой, разворошил толстую бухту, затем начал
тщательно наматывать ее заново. Теперь, по крайней мере, он будет выглядеть
занятым. Голова кружилась от новостей Чедфеллоу. Мать и сестра живы! Но где
они могут быть? Прячутся в разрушенном Ормаэле? Их продали в рабство? Или
они направились в Бескоронные Государства, вместе сбежав из империи?
Затем, совершенно внезапно, Пазел почувствовал себя плохо. У него
закружилась голова, перед глазами все поплыло. Вкус горького чая поднялся у него
в горле. Он споткнулся и снова опрокинул перлинь.
Игнус, что ты со мной сделал?
В следующее мгновение чувство исчезло. С ним все было в порядке, но кто-то
хихикал у него за спиной. Пазел повернулся и увидел, что Джервик торжествующе
указывает на него.
— Я нашел его, сэр! Не пошел на свое место! И он нарочно опрокинул эту
бухту, чтобы растянуть свой отпуск! Заставьте его работать, мистер Никлен, сэр!
Боцман Никлен, ссутулившись, хмуро стоял позади Джервика. Это был
грузный краснолицый мужчина с глазами, запавшими в мягкие мешки, похожие на
отпечатки пальцев в тесте. Обычно он относился к Пазелу достаточно хорошо, следуя примеру Нестефа, но веревка вытянулась обвиняющей кучей. Когда Никлен
спросил, правду ли сказал Джервик, Пазел стиснул зубы и кивнул. За спиной
офицера Джервик скорчил гримасу, похожую на ухмыляющуюся лягушку.
— Верно, — сказал боцман. — Проваливайте, Джервик. Что касается вас, мистер Паткендл, то вам повезло. Вас следовало бы выпороть за прекращение
работы. Вместо этого все, что вам нужно сделать, — пойти со мной.
Сорок минут спустя Пазел не чувствовал, что ему повезло. Начался дождь, и
он стоял на полузатопленной улице Соррофрана без шляпы (она лежала в его
сундучке на « Эниэле»), слушая приглушенные звуки скрипки и аккордеона и
взрывы смеха, доносившиеся сквозь каменную стену таверны рядом с ним. Это и
было бессмысленное наказание Никлена: стоять здесь, как опозоренный школьник, пока боцман пропивает свое жалованье.
17
-
18-
Пазел проклял Джервика, не в первый раз. Он все еще находился в портовом
районе, и поэтому был в безопасности от мародерствующих фликкерманов. Но, насколько Пазел знал старшего смолбоя, тот уже рассказал первому помощнику о
сцене на палубе, и Пазела все равно выпорют.
Пазел упомянул об этом подозрении Никлену, когда они шли по городу. Ответ
боцмана был странным: он велел Пазелу забыть, что когда-либо знал дурака по
имени Джервик.
— Мистер Никлен, — продолжал Пазел (сегодня вечером боцман терпел его
болтовню), — быстр ли « Чатранд»?
— Быстр! — ответил боцман. — Он чертовски хорошо идет при сильном
ветре! Проблема в том, чтобы найти его так много. Маленькие корабли могут
сделать больше при легком бризе, разве ты не знаешь? Вот почему Его
Превосходительство любит свои крохотные канонерские лодки. И большие тоже
любит, обратите внимание. И средние. Что касается « Чатранда», то тот мечтает о
ветре, который потопил бы обычный корабль. Осмелюсь сказать, что Нелу Перен
держит его крылья подрезанными.
Нелу Перен, или Спокойное море, был единственным океаном, по которому
Пазел когда-либо плавал. Временами здесь было далеко не спокойно, но оно было
гораздо спокойнее, чем окружавшее его Нелу Рекере (или Узкое море). Дальше
всех, за южными архипелагами, лежал Неллурог, или Правящее море. Легенды
рассказывали о больших островах, возможно, целых континентах, скрытых на его
просторах, полных странных животных и людей, которые когда-то торговали и
вели переговоры с севером. Но прошли столетия, и большие корабли затонули один
за другим, оставив только « Чатранд», и все земли, которые там были, также
утонули в морях забвения.
— В любом случае, — сказал Никлен, — в наши дни ему не нужно летать на