Пильняк-Вогау в то время находился в США. Существовавшее тогда в Москве отделение «Еврейского Телеграфного Агентства» мгновенно направило депешу в Нью-Йорк с соответствующей информацией, и на следующий день, 25 июня 1931 г., эту «информацию для заграницы» перепечатала сама «Нью-Йорк тайме» (что тогда было большой редкостью). Уже 5 июля скандал приобрел такие масштабы, что Пильняк-Вогау был принужден подать письменный протест против выдвигаемых в его адрес обвинений в антисемитизме, в котором он попутно выражал свое «восхищение еврейским народом» и сообщил, что его бабушка тоже была еврейкой (на самом деле он происходил из обрусевших немецких колонистов, поселившихся в России еще во времена Екатерины II).
То, что это была специальная и блестяще проведенная пропагандистская акция влияния — никаких сомнений нет: внезапность мощнейшего залпа из орудия самого главного калибра, скорость распространения, четкая скоординированность во всемирном масштабе, бешеная скорость проведения операции, изумительно точная стыковка «технологических этапов» операции, в т. ч. и смысловых оттенков — все это достойный глубокого изучения «почерк» еврейских организаций при проведении пропагандистских акций.
Но вот ведь в чем суть дела: Борис Андреевич Пильняк-Вогау действительно ничем более не прославился ни до, ни после публикации «Повести о погашенной луне». Повод же, из-за которого появились обвинения Горького (между прочим, «великий пролетарский писатель» открыто «подводил» Пильняка под статью — в уголовном кодексе СССР тогда действовала отдельная статья за антисемитизм), вообще вызывает недоумение: «великий пролетарский писатель» придрался к написанному еще в 1924 г. рассказу «Ледоход», которого сам Горький знать не мог, ибо в то время он превосходно чувствовал себя под крылышком у фашиста Муссолини. В 1924 г. никакой реакции из-за этого рассказа ни с какой стороны не было. В 1929 г., когда этот рассказ был опубликован в составе собрания сочинений Пильняка-Вогау, также никакой реакции ни с какой стороны не последовало. И вот спустя два года — тяжелые обвинения Горького, да еще и со скандалом во всемирном масштабе, приуроченным к посещению Пильняком-Вогау Америки.
Что случилось? Почему Горький своим «великим пролетарским чутьем» объехал самое известное произведение Пильняка, но столь крепко ударил по никому неизвестному «Ледоходу», да еще и два года спустя после повторного выхода в свет, и к тому же приурочил свой «наезд» к пребыванию Пильняка в США? Заказ? Похоже, Горький всю свою жизнь изрядно грешил этим, оттого и боялся привезти в СССР свои архивы.
Чтобы понять, что же все-таки стоит за этой историей, вернемся к самому Фрунзе. Как известно, в январе 1925 г. Михаил Васильевич Фрунзе сменил на посту председателя РВС республики и наркомвоенмора самого Троцкого. Отношения между ними были безнадежно испорчены еще в 1920 г., во время Гражданской войны — Лев Давидович обвинил Фрунзе в массовых грабежах, бонапартизме и едва не арестовал его с помощью своих людей в ЧК. Ко всему прочему следует иметь в виду, что именно в 1920 г. Троцкий с подачи лично Ленина, увязшего в фантастической афере «Алгемба», попытался лишить Фрунзе наиболее боеспособной 4-й армии, приказав от имени Ленина направить ее целиком на бессмысленное строительство никому ненужной одноименной железной дороги. Более того, Троцкий в данном случае использовал и то обстоятельство, что отношения Фрунзе с Лениным также были испорчены еще с 1918 г., когда Михаил Васильевич открыто выступил против преступных ленинских уступок по Брестскому договору.
«Смена караула» на посту председателя Реввоенсовета Республики не прошла незамеченной на Западе — в том числе и ее имел в виду британский МИД, в панике написав, что Сталин переходит к политике с использованием «национальных инструментов», в чем был прав, ибо сумел уловить глубинный смысл произошедшего в СССР: Фрунзе был не только русским по национальности, но и, прежде всего, державником, хотя и не во всем примыкал к Сталину, с которым у него, впрочем, были весьма неплохие отношения и от которого он имел в качестве заместителя самого Ворошилова.
Не успев возглавить Р ВС республики, Фрунзе первым делом начал давно назревшую военную реформу, среди самых первых шагов по реализации которой были: а) резкое сокращение вооруженных сил, практически в 10 раз — с более чем 5 миллионов человек до 500 тысяч; б) резкое сокращение центрального военного аппарата, неимоверно разбухшего за годы правления Троцкого в основном за счет его сторонников из числа прежде всего соплеменников; в) соответственно, столь же резко была сокращена и численность РВС, Наркомата по военным и морским делам, а также Генштаба, также перенашпигованных троцкистами. В изданной в 1982 г. в Тель-Авиве книге Арона Абрамовича «В решающей войне» с беспрецедентной документальной выверенностью четко показано, что сформированный Троцким в годы Гражданской войны командный состав едва ли не на все 100 % являл собой его соплеменников и идеологических сторонников. Стоит ли после этого удивляться, что уже летом 1925 г. в той самой Москве, где в те годы легче было попасть под копыта конных экипажей, Фрунзе «удалось» дважды попасть в автомобильную катастрофу, в результате которых он получил ушибы рук, ног и головы, и в итоге у него вновь открылось кровотечение язвы желудка.
Но это одна сторона медали. А вот и другая, в корне ликвидирующая даже намек на попытки обвинить Сталина, — летом того же года Фрунзе стал настойчиво добиваться назначения себе еще одного заместителя — Григория Котовского, легендарного героя Гражданской войны. Котовский еще со времен советско-польской войны воевал бок о бок со Сталиным и Буденным. Правда, объективности ради нельзя не отметить, что за дивизией Котовского, как, впрочем, и за многими другими, числился один весьма распространенный тогда грех — она «прославилась» своими антиеврейскими погромами в период Гражданской войны. В то же время следует иметь в виду, что и сам Троцкий и прислуживавшие ему его же соплеменники, также отличались на этот счет, без разбору ставя к стенке в том числе и евреев.[36]
То есть, по сути дела, подбирался совершенно иной военный триумвират — Фрунзе, Ворошилов и Котовский — в корне противоположный Троцкому и стилю его правления. Все трое были смелыми, решительными, волевыми командирами, не пасовавшими перед трудностями, способными находить оригинальные решения самых сложных задач. Конечно, все они были разного интеллектуального уровня. Фрунзе, конечно, на несколько голов был выше и Клима Ворошилова, и того же Котовского. К тому же все трое, хотя и в разной степени, но тем не менее были вполне на короткой ноге со Сталиным.
Однако 5 августа 1926 г. Григорий Котовский был злодейски убит наемным убийцей, имя которого стало известно только после развала СССР, — Мейер Зайдер. Котовцы, надо сказать, потом его ликвидировали, т. к. М. Зайдер на редкость дешево отделался — за убийство героя Гражданской войны он получил всего 10 лет по суду, из которых отсидел всего два, и уже в 1928 г. гулял на свободе.
Потрясенный совершенно нелепой смертью своего друга и еще более нелепым следствием, которое вел Особый отдел ОГПУ, Фрунзе всерьез заподозрил неладное и затребовал в Москву все документы по расследованию убийства Котовского. Особенно на самого Мейера Зайдера. Но тут его самого «заоперировали», и 31 октября 1925 г. в 5 часов 40 минут Фрунзе не стало.
А теперь посудите сами — разве в интересах Сталина было разрушать такой удачный для него триумвират в военном руководстве страны, триумвират из авторитетнейших военных того времени, и все как на подбор — державники?! А в ноябре 1925 г. начальником Генштаба стал Михаил Николаевич Тухачевский — только что вернувшийся из Германии «питомец» Троцкого.
В 1936 г. произошло еще одно событие: во время очередного перерыва в работе съезда жен комсостава РККА, проходившего в Кремле, к вдове Котовского — Ольге Петровне — подошел маршал Тухачевский и, как рассказывал сын Котовского — тоже Григорий, — пристально глядя ей в глаза, зачем-то сообщил, что в Варшаве вышла книга какого-то польского офицера, в которой тот утверждал, что Котовского убила сама советская власть. Зачем это понадобилось «стратегу»? Ведь обычно только преступников тянет на место преступления или же к оставшейся в живых жертве преступления!?
36
Московский раввин Маазе — умнейший и мудрейший человек — еще в 20-х гг. прошлого столетия сказал, что «революции делают Троцкие, а расплачиваются Бронштейны».