На крыльце появилась Стояна.
— Живко, Козарин с Жданой еще не появились? — спросила она.
Лесничий покачал головой, но потом сообразил, что в полутьме она могла его и не увидеть.
— Не было пока, — сказал он.
Стояна кивнула.
— Подождем в избе, — ответила она и скрылась в доме.
Через несколько минут раздался скрип снега под чьими-то шагами.
— Доброе утро! — к саням подошли Козарин, Ждана, Горислава и Малюта. — А вот и мы. Белояр не поехал, соня.
— Здравствуй, Живко! — кивнула Ждана.
— Доброе утро, дядя Живко! — хором поздоровались девушка и мальчик.
— Доброе утро, — отозвался Живко. — А мои все проснулись, не хотят пропустить поездку. Яролика все утро уже мечтает о том, какие бусы себе купит, — он хмыкнул себе в бороду. — Подождите тогда, сейчас своих выведу.
Он зашел в дом и через несколько минут на крыльце появилась вся семья. Живко подпер дверь, пока все приветствовали друг друга. Яролика и Горислава тут же принялись шептаться и хихикать.
— Ну, садитесь, — скомандовал Живко. — Скоро уже на площади все соберутся, да будем выезжать. Стояна, не забыла ничего?
Женщина покачала головой.
— Укрывайтесь шкурами, — показал Живко. — Ну что, все расселись?
— Я с тобой, на облучке, поеду, — сказал Козарин, потягиваясь, — лишняя пара глаз в темноте не помешает.
Мальчики уже прижались друг к другу и задремали, женщины, пребывая в радостном возбуждении, переговаривались.
Сани тронулись, Живко выехал со двора и встроился в обоз. Горислава смотрела на исчезающие огни деревни. Что там делает Остромир? Как его рука и губа? И захочет ли он когда-нибудь снова видеть ее?
Яролика зевнула и потрясла головой, прогоняя сон.
— Ну что, — шепнула она, — выберем тебе ленты покрасивее, Остромир совсем голову потеряет. Как вы вчера погуляли? А то ты так и не зашла рассказать. А мне же интересно.
— О, ты же не знаешь… Кажется, будто уже сто лет прошло, — Горислава опустила голову на ее плечо. — Может статься, это была последняя наша прогулка.
— Почему? — удивилась Яролика. — Он что себя вел грубо? Вот еще! Горя, расскажи-ка мне все, мы что-нибудь придумаем. Если он тебя обидел, то мы ему устроим!
— Нет! О, что ты, вовсе нет! Он замечательный!
Девушки склонились друг к другу поближе, и Горислава начала свой рассказ о вчерашней прогулке и совете бабушки Всемилы.
Живко оглянулся назад, похмыкал и слегка придвинулся к Козарину.
— Разговор один есть, — понизил голос он. — Лучше бы нам сейчас переговорить, вряд ли кто услышит.
— Говори, — негромко отозвался Козарин, кивнув.
Живко задумчиво провел рукой по бороде.
— Я вчера все-таки прошелся до границы, — начал он. — Аккуратно шел, никто меня не заметил. И набрел… У нас там стена строится, — шепотом сказал он. — Где-то в два моих роста, каменная, огромная. Замуровывают нас, Козарин. Намертво. Вот тебе и Великий Острог. Вместо простых дозорных башен теперь стена, чтобы никто не вошел и не вышел.
— Эвона как… — отозвался Козарин спокойно, не отрывая глаз от дороги, но видно было, как от ярости напряглись желваки на его шее.
— Я к матери зашел, когда возвращался, — вполголоса продолжил Живко. — Рассказал — так она едва не прокляла их всех, а потом… В общем, предложила она уходить отсюда. Ее саму тут только мы и держим, она давно подумывала, да не хочет нас бросать. А теперь все страшнее и страшнее становится. Закроют нас здесь без входа и выхода. Мы с тобой и жены ладно, прожили бы, но за девочек страшно. Мать говорила, до нее слухи доходили, что совсем уж крепко за магов возьмутся. За всех, кого не выловили за эти годы. И у нас времени почти не осталось. Сейчас стена до ельника достроена. Я присмотрелся: строят быстро, однако еще несколько недель до того, как стена до болотной гати дойдет, есть. А дальше лес не наш, там я плохо его знаю.
— Даже не знаю… — растерялся Козарин. — И как нам мимо дозоров пробраться? Да и Ждана идти не захочет…
— Мимо дозоров я бы провел, — задумывается Живко. — А вот захотят ли… Знаешь, нам-то, может, и не будет особо ничего грозить, но девчушек надо спасать. Сгинут они здесь. Если бы хоть их с матерью отправить, пусть далеко от нас будут, зато живые.
— Одних? С Всемилой? — Козарин посмотрел на друга изумленно, но задумался.
— Да хотя бы и с Всемилой, — все так же тихо сказал Живко. — Мать хоть и долго пожила, но еще здоровая и крепкая. С ней они не пропадут. Да и знаю я, что в молодости знакома она была с кем-то из сольгардцев и галлов, сможет найти приют. Нельзя им тут оставаться: если тут стену построят да начнут частым бреднем всех перебирать, выйдут на них.