— Никогда, доминус! — пылко возразил юноша и склонил голову, — хевдинг Асквинд, вы можете располагать мной!
Тот, усмехнувшись горячности юноши, благосклонно кивнул ему.
— Рад знакомству, молодой человек. Разумеется, мы будем рады и вам. В таком случае сегодня к семи я пришлю за вами карету, Целсус.
В этот момент к ним приблизился молодой человек из числа личных помощников конунга. Щелкнув каблуками, он поклонился и быстро произнес.
— Хевдинг, конунг зовет вас.
Хевдинг, кивнув, повернулся к галлу и сказал.
— До вечера, друг мой.
— До вечера, друг мой, — откликнулся посол, проводил взглядом подтянутую фигуру хевдинга и кивнул юноше, — едем, начнем готовить доклад для короля.
Они вышли из массивных дверей, сели в ожидавшую их карету и растворились в метели, исчезнув в том направлении, откуда приехали.
Глава 1
Зима в тот год в Великом Остроге выдалась мягкой. Несмотря на выпавший снег и мерцающие инеистым налетом иголки на елях и соснах, холодно не было, и нет-нет да и раздавалось пение птиц, которые выражали радость от того, что не все жучки попрятались в землю и не все шишки и орехи были скрыты под снегом.
Молодая девушка в теплой длинной юбке и простом, но добротно сшитом полушубке, перешагнула через ствол упавшего дерева, остановилась и прислушалась. Ее волосы были перевязаны теплым платком, однако несколько темных прядок выбились из-под него и упали на лоб. Карие глаза довольно блеснули, когда она увидела неподалеку рябину, возле которой порхала стайка снегирей. Заметив девушку, птицы взволнованно вспорхнули.
— Шш… — вполголоса протянула она, шагая к рябине. — Обещаю, что не наврежу вам и без обеда не оставлю. Мне нужно всего несколько гроздей…
Следуя своему слову, она действительно аккуратно, стараясь не напугать птиц еще больше, сорвала несколько гроздей ягод и положила в корзинку. Так же медленно и аккуратно отойдя назад, она покосилась на птиц: те, успокаиваясь, снова опускались на ветки.
Внезапно до нее донесся нежный девичий голос, выводивший мелодию. Он звучал, чисто, словно звенели где-то маленькие колокольчики, и было в нем что-то такое, что манило к себе, заставляло сердце быстрее трепетать в груди. Кареглазая хмыкнула и направилась в сторону, откуда он раздавался. Через несколько минут она вышла на опушку. У невысокой березы, опершись на нее рукой, стояла стройная девушка с волной распущенных огненно-рыжих волос. Из леса к ней, завороженные, шли пара оленей, не отрывая от нее глаз. У ее ног, сжавшись в клубок, лежал заяц. Синицы и воробьи скакали по веткам, подбираясь все ближе.
— Лешего не боишься? — весело спросила темноволосая, обращаясь к певунье.
Та резко оборвала песню и обернулась, явив подруге миловидное, но в данный момент хмурое веснушчатое лицо, длинный нос и острые скулы.
— Это ему меня в пору бояться, — сказала она со вздохом. Звери и птицы, очнувшись от наваждения, бросились врассыпную, кроме зайца, которого рыжая взяла за уши и подняла, продемонстрировав подруге бездыханную тушку.
— И этот туда же. Сначала они засыпают, потом умирают. Ничего другого не выходит.
Темноволосая девушка приблизилась к подруге и сочувственно посмотрела на зайца.
— Горе ты луковое…. — вздохнула она. — Тебе, Горислава, лучше на посиделках под руку не попадаться. Извини… — спохватилась она, заметив выражение лица подруги. — Прости дурочку, ты же меня знаешь, иной раз мелю так, что и мельник наш не поспеет.
Оглядев зайца еще раз, девушка стащила с головы платок и расстелила его на снегу. Длинная коса упала на спину меж лопаток.
— Клади, — велела она. — Хоть дичью разживемся на ужин. Я уже все собрала: и хвою, и рябину, и желудей, и коры немного. Все как бабушка велела. А тушку лучше припрятать. У меня корзинка большая, мне бабуля даст соленьев, заставим сверху и скроем. А то полицаи, если заметят, не дай боги, отберут, да еще привяжутся, что и как. Как им вот объяснить, что магический дар по высочайшему указу не исчезает.
— И что, — Горислава скептически хмыкнула и не шевельнулась, — ты вот так по деревне перед полицаями простоволосая пойдешь? Не хочешь до свадьбы девой остаться, да?
— Главное, до бабушки донести, — нахмурившись, сказала подруга. — Она на окраине леса живет, туда они не сунутся, побоятся. Знаешь же, что хоть и кричат они, что лешего нет, а все равно опасаются в лес лишний раз шаг сделать. А как донесем — разберемся. Или бабуля мне платок одолжит, или зайца там же и разделаем.