Папоротники раздвинулись, оттуда выскользнула гладкая черная голова и уставилась на меня огромными желтыми глазами. На миг – один-единственный миг – я очутился нос к носу с громадной черной пантерой.
А потом я очутился на дереве – на самом высоком дереве, которое оказалось поблизости.
Все, что было между этими двумя мгновениями, осталось пятном слепого ужаса. Если подумать – если хорошенько подумать, – зверь вроде бы сказал мне: «А, привет!» – на своем, пантерьем языке, без слов. И я почти наверняка заорал. Еще я помню – смутно, – что с невероятной скоростью огляделся вокруг, выбрал самое подходящее дерево и стремительно вскарабкался на него, повизгивая на каждом выдохе. Я даже помню, как взвыл: «Уй-я!», когда сорвал ноготь о кору.
А потом все прекратилось, и я обнаружил, что сижу верхом на ветке и весь трясусь, а пантера лезет следом за мной.
– Вот черт! – сказал я. – Совсем забыл, что пантеры умеют лазить по деревьям.
«Естественно, умеем, – откликнулась пантера. Она удобно устроилась на ветке напротив меня, свесив огромную лапу и помахивая хвостом. – А что мы тут делаем? – осведомилась она. – Охотимся?»
Зверь, несомненно, обращался ко мне. «Нет, – подумал я, – все-таки это сон». Поэтому я сдался и ответил:
– Нет. Мне полагается стоять на страже, на случай, если что-нибудь сверхъестественное вздумает напасть на принца.
Зверь зевнул. Выглядело это так, как будто голова у него разломилась пополам и открылась ярко-розовая пасть, окаймленная длинными острыми клыками. «Скукотища, – сказала пантера. – А я-то думаю – вдруг ты решишь поохотиться?»
– Ну давай, только попозже, – согласился я.
У меня все еще руки тряслись от ужаса.
– Вообще-то, я согласен, стоять на страже ужасно скучно, – сказал я, надеясь, что зверюга уйдет. – Возможно, мне придется пробыть тут несколько часов.
«Ну ладно», – ответила пантера. Она свесила с ветки остальные три громадные лапы, положила на ветку черный подбородок и уснула.
В течение некоторого времени я не решался отвести взгляд, боясь, что зверь тут же вцепится мне в глотку, и еще в течение некоторого времени я не осмеливался шелохнуться, боясь, что пантера проснется и опять же вцепится мне в глотку. Но наконец я свыкся с тем фактом, что сижу на дереве рядом с огромной черной спящей пантерой, и принялся озираться по сторонам. Медленно и осторожно. Арнольд сказал: «Возьми свое тотемное животное», и, по всей видимости, эта пантера как раз и была моим тотемным животным, но мне в это как-то не верилось. Насколько мне было известно, тотемные животные – это порождение разума волшебника-шамана, а значит, они на самом деле не настоящие. Но эта пантера на вид была такая же настоящая, как и я сам. В любом случае, рисковать я не собирался. Я сидел и очень медленно поворачивал голову из стороны в сторону.
Я смотрел поверх макушек деревьев, но среди них ничего особенного не наблюдалось – лес как лес. А вот чуть поодаль, наклоненное относительно леса, было нечто… нечто вроде светящейся схемы. Ближняя часть схемы напоминала расплывчатую карту города, за ней что-то сверкало и искрилось – очевидно, море. А ближе всего ко мне, на краю нагромождения линий и пятен, которые изображали город, виднелся изумительный бирюзовый овал. Он был как подсвеченный драгоценный камень, и на его концах виднелись два пятнышка более белого света, и еще два таких же пятнышка – в середине каждой стороны.
– Ух ты! – сказал я вслух – машинально. – Так значит, их магия работает! Пятнышки – это, наверное, они: Арнольд, Дэйв и их товарищи!
Пантера шевельнулась и тихонько рыкнула. Уж не знаю, что означал этот звук – угрозу или согласие, или она просто всхрапнула, – однако же я на всякий случай заткнулся. И продолжал глазеть молча. Цветная схема меня завораживала. Внутри бирюзового овала стадиона перемещались маленькие яркие искорки, а одна, поярче, парила неподвижно почти в самом центре. Интересно, это и есть принц? Хотя, может быть, и один из судей. Через некоторое время я разглядел на море движущиеся мазки света – вероятно, корабли. Еще один или два двигались быстрее и по прямой – я предположил, что это летательные аппараты, потому что некоторые из них перемещались над городом. Все они были окрашены в красивейшие цвета. Ни один из них мне опасным не показался. Но с другой стороны, я ведь не знал, что именно может угрожать принцу, и не определил бы опасность, даже если бы она свалилась мне на голову.
Как бы то ни было, я застрял тут, на дереве, и мне отсюда не слезть, пока пантера не соизволит уйти. Так что я сидел, глазел, слушал шелест листвы и чириканье лесных птах, и было мне так спокойно, как только может быть спокойно человеку, застрявшему на дереве в ярде от смертельно опасной черной пантеры.