— Ничего не вижу… — пробормотал Бен.
Он схватил ножовку и принялся лихорадочно пилить. Острое лезвие скользнуло по дереву и впилось в ладонь. Из раны брызнула кровь. Бен выругался, не переставая пилить. Ли с вытаращенными глазами стояла у него за спиной. Бен смахнул опилки и стер с деревяшки кровь — ничего.
— Ножка сплошная, — сказал он. — Здесь нет полости.
Джемма, захлебываясь, рассказала полиции, что в Музей Висконти проникли грабители. Мужской голос успокоил ее, заверив, что полицейские скоро приедут. Она облегченно вздохнула.
— Ты ведь говорила, что наверняка правая! — Бен хмуро посмотрел на Ли.
— Ну… тогда левая.
— Вот ведь черт! — пробормотал Бен и, глянув на часы, вскочил на ноги.
— Я не хотела, — прошептала Ли.
— Я бы тоже не хотел, чтобы кто-нибудь нас здесь застал!
Он опять замахнулся стойкой. Изуродованный инструмент лежал, точно кит, выброшенный на берег. Оставшаяся ножка торчала под углом. Бен с силой опустил стойку. Снова раздался оглушительный треск. Ли заткнула уши.
Он отступил назад — ножка ровно отломилась. Звякнула об пол выроненная стойка, и Бен опустился на колени.
Ножка оказалась полой! Сердце Бена подпрыгнуло. Нащупав что-то внутри гладкой полости, Бен перевернул ножку и вытряс содержимое — на пол, усеянный обломками фортепьяно, выпала свернутая в трубочку пожелтевшая бумага, аккуратно перевязанная ленточкой.
Наклонившись, Ли подхватила находку, дернула за ленточку и развернула листок, прикасаясь к нему с такой осторожностью, будто он грозил рассыпаться от малейшего прикосновения.
— О господи! Это оно! — воскликнула Ли, не сводя глаз с письма.
Чернила выцвели, но почерк и подпись ни с чем не перепутаешь.
Она держала в руках заветную находку отца — письмо Моцарта.
Услышав вой сирен, Джемма Бьянки осмелилась выбраться из кабинки и впустила полицейских через парадный вход. Без умолку тараторя, она провела их в зал клавишных инструментов, где побывала целая банда вооруженных безжалостных грабителей. Джемме очень повезло остаться в живых.
Полицейские вошли в пустой зал и в немом изумлении уставились на изуродованное фортепьяно. Кому понадобилось совершать такой бессмысленный акт вандализма?
К этому времени грабители были уже далеко, старенький «фиат» затерялся в потоках транспорта на улицах Милана.
ГЛАВА 34
Бен быстро вел машину на северо-восток, стараясь отъехать подальше от Милана, и каждые несколько минут проверял, нет ли погони. Их никто не преследовал. По дороге к австрийской границе град и дождь со снегом два часа били в ветровое стекла «фиата». Мимо мелькали вывески автозаправок. Сидевшая рядом с Беном Ли задумчиво склонилась над старым письмом.
В придорожном кафе было малолюдно. Они взяли два кофе и выбрали угловой столик, подальше от остальных посетителей и поближе к аварийному выходу. Бен сел лицом к залу и держал в поле зрения входную дверь. Ли аккуратно разложила листок на пластиковом столике, прижав края солонкой и перечницей, чтобы бумага не сворачивалась.
— Это невероятно ценная вещь! — сказала она, погладив старую, выцветшую бумагу.
— Подлинное оно или поддельное, для нас письмо имеет ценность, только если в нем есть полезная информация. — Бен вытащил из рюкзака коробку с материалами Оливера и открыл блокнот. — Давай посмотрим, что тут. Как у тебя с немецким?
— Пою я на нем лучше, чем разговариваю. А у тебя как?
— А я разговариваю лучше, чем пишу.
Он пробежал письмо глазами. Неужели это действительно почерк Моцарта? На подделку не похоже, но кто его знает? Бен вгляделся пристальнее. Местами буквы плясали, словно их писали в подпрыгивающей на ухабах карете.
Он решил начать с первого предложения.
— «Mein liebster Freund Gustav». «Мой дорогой друг Густав».
— Неплохо для начала, — похвалила Ли.
Они работали целый час, нетронутый кофе на столе остыл. Работа продвигалась медленно, слово за словом. Каждые несколько секунд Бен оглядывал зал, проверяя, нет ли непрошеных гостей.
— Что такое «Die Zauberflöte»? — спросил он.
— Ну, это просто. «Волшебная флейта». А вот это что? — Ли показала на слово, задумчиво покусывая ручку. — Не могу прочитать.
— Adler.
— И что такое Adler?
— Орел, — ответил Бен, закусив губу в недоумении.
При чем здесь орел? Он все-таки записал слово в черновик перевода. Раздумывать можно потом, сначала надо все записать.
Потребовалось еще три чашки кофе и несколько исчерканных заметками страниц, прежде чем перевод был готов. Бен развернул блокнот боком, чтобы Ли тоже видела текст.
«16 ноября 1791
Вена
Дорогой Густав! Пишу тебе в большой спешке, всем сердцем надеясь, что письмо дойдет вовремя. Мне бы очень хотелось сообщить лишь хорошие новости об успехе „Волшебной флейты“, но, к сожалению, есть более важные вести.
Ничто не сравнится с возможностью жить мирно и спокойно — как жаль, что нашим братьям не суждена такая доля. Должно быть, так угодно Господу.
Вчера я, как обычно, прогуливался возле оперного театра и встретил там нашего друга и брата Н. Он выглядел очень расстроенным и возбужденным. Когда я спросил о причине, он рассказал мне кое-какие новости. Как тебе известно, Н. вхож в определенные круги и знает, о чем говорят на собраниях ордена Ра. С каждым днем наши враги становятся все сильнее и влиятельнее; я уверен, что в немалой степени этому способствует благосклонность нашего императора к Орлу. Боюсь, что успех моей оперы немало их разозлил и теперь мы в еще большей опасности. Наш друг посоветовал соблюдать величайшую осторожность во всем. Дорогой Густав, умоляю, будь осмотрителен. Не доверяй посторонним. Агенты ордена Ра кишат повсюду, не только в Австрии.
Извини, что пишу так коротко, но мне пора заканчивать. Очень надеюсь, что мое предостережение дойдет до тебя вовремя, прежде чем силы, поклявшиеся уничтожить нас, нанесут удар. Береги себя, будь здоров. Передавай привет Катарине.
Твой брат,
— Что ты об этом думаешь? — спросила Ли.
— Давай сначала поедим, — ответил Бен. — Я с голоду умираю.
Спрятав письмо в рюкзак Бена, они ели горячую вкусную лазанью и разговаривали. Раскрытый блокнот Бен положил рядом со своей тарелкой.
Ли выглядела разочарованной.
— Ничего нового мы не узнали, профессор Арно уже обо всем рассказал. Моцарт предупреждает своего друга об опасности, орден Ра охотится на масонов. Вот и все. Зря только время потеряли.
— Adler, — сказал Бен с полным ртом лазаньи. — Орел.
— И что орел?
Бен показал на блокнот.
— Из письма, похоже, следует, что орел имеет большое значение и как-то связан с орденом Ра.
— Как именно?
— Понятия не имею, — признался Бен. — Но в заметках Оливера часто упоминаются орлы.
— Может, это обозначение? Кодовое слово?
— Не исключено, — кивнул Бен. — Орел может быть символом.
— Имперский орел?
— Не похоже. Прочитай внимательно. Орел — это кто-то или что-то, к чему император питает благосклонность.
— Если бы мы знали, что это значит…
— Увы, мы не знаем. — Бен еще раз перечитал письмо. — Больше отсюда ничего не выжать.
— В общем, вернулись к тому, с чего начали, — вздохнула Ли. — Мы так и не поняли, что случилось с Оливером. — Она разжала пальцы, и вилка со звоном упала на стол. — Может, мы вообще ерундой занимаемся. А вдруг письмо ни при чем? Или оно действительно подделка?
Бен покачал головой.
— Я бы с тобой согласился, если бы не одно странное обстоятельство. Помнишь зал, в котором убили человека? Баранью голову помнишь?
Ли предпочла бы забыть ту видеозапись.
— Разве там была баранья голова?
— Висела на стене, над возвышением вроде алтаря. Позолоченная голова барана с длинными рогами.