Ли задумалась.
— Бараны… Козлы… Рога… Идолы… Ты про сатанистов, что ли?
— Нет, я про нечто гораздо более древнее. Помнишь, я упомянул, что изучал теологию?
— Да уж, никогда бы не подумала!
Об этом периоде жизни Бен говорить не любил, поэтому особо распространяться не стал.
— Ра был богом солнца древних египтян. Арно подтвердил это.
Ли озадаченно промолчала.
— Его не всегда называли по имени, — продолжал Бен. — Ра также изображали в виде символа — обычно как солнечный диск, но иногда в виде барана: баранья голова на человеческом теле или просто голова сама по себе.
— Ты уверен? При чем тут баран?
— Рога символизировали лучи, исходящие от солнца. Символ очень древний, за долгие века он распространился во многих культурах. В иврите есть слово «каран» — «лучи», очень похожее на «керен» — «рога».
Ли на мгновение задумалась.
— Продолжай, — кивнула она.
— Эта позолоченная баранья голова чем-то поразила меня, когда я впервые увидел ее в видеозаписи, — признался Бен. — Я никак не мог понять, в чем дело, а теперь понял. Только ты скажешь, что я сошел с ума.
— Честное слово, я уже готова поверить во что угодно.
— Тогда как насчет этого: орден Ра существует до сих пор.
— Вот уж действительно бредовая идея!
— А ты сама подумай. Оливер стал свидетелем того, как кому-то отрезали язык и вспороли живот. Арно рассказал нам, что с Лютце сделали то же самое. Совпадение? Вряд ли.
Ли скорчила гримасу.
— Что дальше?
— Теперь вспомни слова Арно перед тем, как его застрелили. Он сказал: «Так значит, это правда!»
— Да, помню. Что он имел в виду?
— Ему не удалось закончить рассказ, но, произнося эти слова, профессор показал на баранью голову. Я думаю, он что-то знал. У него наверняка были какие-то подозрения, связанные со смертью Оливера. Арно настолько испугался этого письма, что решил спрятать его подальше.
Ли задумалась, рассеянно тыкая вилкой в лазанью.
— Если письмо представляет такую опасность, то почему они не нападали на отца, когда оно было у него?
— Во-первых, твоего отца прежде всего интересовали авторство и историческая ценность письма, — ответил Бен. — Оливер копнул глубже. Во-вторых, пока Оливер не начал копать и не нашел что-то (что именно, мы не знаем), до письма никому и дела не было. Оно ценно тем, что привело Оливера к ним.
— Каким образом?
— Пока не знаю, — признался Бен.
Ли замолчала.
— Допустим, ты прав и орден до сих пор существует. Кто эти люди? Где их искать?
Бен покачал головой.
— Найти их очень сложно. Не забывай, они не просто дурачки с секретными рукопожатиями. У них были связи с тайной полицией. Они обладали серьезным политическим влиянием — и не только в Австрии. Времена тогда были смутные. Правители боялись, что революция распространится на всю Европу, и охотно поощряли таких людей. Представь себе, чего они сумели достичь за два прошедших века. Теперь у них не только широкие связи, они внедрились глубоко в систему.
— Но ведь мы говорим о современной, демократической Европе! Разве в ней может существовать такая жуткая организация?
— Ли, не будь наивной. Новый порядок построен на основе старого. Ничего не изменилось.
— Я думала, что Арно — сумасшедший старик, который верит в теории заговора.
— Возможно, он был прав, — сказал Бен.
— Ты серьезно?
Бен кивнул и задумался.
— Я мало рассказывал тебе о том, чем занимался в спецназе. Не люблю об этом говорить. Тем не менее есть множество вещей, о которых обычные люди никогда в жизни не догадаются. В истории бывали целые войны, ни словом не упомянутые в учебниках. Мы воевали далеко от основного поля битвы и выполняли задания, смысла которых сами не понимали. Мы понятия не имели, что именно делаем. Нам указывали цель и давали приказ. Мы уничтожали селения, не зная, как они называются. Мы были пешками в игре. Идиотами. Оливер давно это понял, но я его тогда не послушал. Настоящие игроки, те, кто действительно принимает решения, никому не известны. Этих людей почти никто не знает.
— В таком случае с кем мы имеем дело?
Бен пожал плечами.
— Трудно сказать. Это люди внутри системы, спрятанные за многими фальшивыми слоями. Люди со связями. Те, кто пойдет по твоему следу, если ты покажешь лицо, воспользуешься паспортом или кредиткой или попытаешься обратиться в полицию. Корни уходят очень глубоко. Мы должны быть исключительно осторожны, если хотим выбраться из этой переделки живыми. И поступать мы будем так, как я сочту нужным.
Ли долго молчала.
— Хорошо, — наконец согласилась она. — И что нам теперь делать?
ГЛАВА 35
Позднее в тот же вечер
Вена
Мобильник заверещал над самым ухом. Маркус Кински, моргая, сел в кровати и спустил ноги на пол. Часы на ночном столике показывали девять минут второго ночи. Может, это Клара звонит ему так поздно? Но ведь он отобрал у дочери мобильник… Кински охватила паника. Неужели что-то стряслось?
Звонила вовсе не Клара. Женщина представилась как Ли Ллуэллин. Кински слушал, быстро приходя в себя.
— Так где мы можем встретиться? — спросил он.
Ли прикрыла микрофон рукой и вопросительно посмотрела на Бена. Они уже обсуждали этот вопрос. Ли хотела встретиться в каком-нибудь оживленном месте в центре Вены, где толпы людей обеспечат безопасность, но у Бена была идея получше: он хотел проверить Кински. Для этого первая встреча должна была стать ловушкой. Он кивнул, и Ли указала Кински место, на котором они с Беном в конце концов остановились.
— На озере, — сказала она.
Кински не надо было переспрашивать, какое именно озеро имелось в виду.
— Хорошо, — согласился он. — Когда?
— Завтра утром в девять часов.
Кински приехал на встречу на пятнадцать минут раньше. «Мерседес» свернул с дороги к озеру, под колесами захрустел тонкий слой снега. Кински вышел, посмотрел на часы и побродил немного вдоль берега. Время шло. Дыхание вырывалось облачком пара. Кински помахал руками, чтобы согреться. Из кармана серого пальто он вытащил термос с черным кофе и торопливо выпил три чашки обжигающей жидкости. Зима выдалась холодная, даже холоднее, чем в прошлом году, и озеро уже совсем замерзло.
Услышав вдалеке шум мотора, Кински насторожился и прикрыл глаза от низкого солнца. Ярдах в трехстах, сквозь редкую полосу сосен, виднелась дорога, по которой ехала ярко-желтая машина. Кински не отрывал от нее глаз. Машина проехала мимо. Он снова посмотрел на часы: десятый час. Где же она?
Кински постучал каблуками об землю и прошелся вокруг «мерседеса». Глупо. Она не придет. Он помахал руками, покидал камушки на лед и выпил еще кофе. Потом пришлось отойти в кусты, чтобы отлить. К половине десятого он продрог до костей, кофе закончился. В десять Кински собрался уезжать.
Он пошел к «мерседесу», бормоча на ходу:
— Черт возьми, куда она запропастилась? Ладно, если ее не интересует моя информация, то, ей-богу, мне есть чем заняться, вместо того чтобы торчать здесь как последний дурак…
Когда он повернул ключ в замке зажигания, из обогревателя вырвался мощный поток холодного воздуха. Кински чертыхнулся, убавил обороты вентилятора и замер — в основание черепа уперлась ледяная сталь. Щелкнул спускаемый предохранитель.
— Не дергайся, — раздался голос сзади. Прятавшийся на заднем сиденье Бен свободной рукой вытащил из кобуры Кински табельный «ЗИГ-зауэр». Теперь, по крайней мере, у Бена появилось заряженное оружие.
Он внимательно рассмотрел Кински: плотный сильный мужчина за сорок, видавший виды, похож на боксера, нос явно не один раз сломан. С таким опасно связываться: одним ударом уложит — если попадет. Силы в нем больше, чем ловкости, и Бен полагался на свое проворство.
— Какого черта тебе от меня надо? — угрожающе спросил Кински.