Мы ехали по полю, сверкавшему зеленью и рябившему в прохладный осенний вечер. Блондинка Эстер Машлер прислонилась ко мне, и я скользнул рукой в ее платье, лаская ее элегантную грудь. Она не защищалась. Ночь обещала быть интересной, но мой разум оставался бдительным, и я осматривал пейзаж вокруг себя и дорогу позади себя. Я ничего подозрительного не увидел.
Отель Royal Zwazi приютился на склоне горы в затененной долине Эзоэльвини, в окружении горячих источников, бассейна и полей для гольфа с восемнадцатью дорожками, сверкая, как роскошный круизный лайнер в океане. Я заплатил водителю, записался и договорился с Эстер Машлер о встрече в салоне через час. В своем номере я смыл пыль после долгого путешествия, надел смокинг и позвонил на стойку регистрации по любым делам. На данный момент их не было. Мне понравилось. Придет контакт, и я убью свою жертву, но я не торопился.
Я спустился вниз в бар и игровые комнаты. Под элегантными люстрами с кисточками ничто не казалось более далеким, чем плато снаружи и круглые хижины свази. Игровые автоматы звенели, а за столами с рулеткой представители международной элиты бросали в игру цветные фишки. Я нашел стройную Эстер Машлер, ожидающую у стойки в сопровождении принца Свази с козлиной бородкой.
Князь не слишком благосклонно отнесся к моему приезду. Он нес стопку чипсов, достаточно большую, чтобы задушить крокодила или произвести впечатление на блондинку, но сохранял приличия. Он ушел, но не слишком далеко, всего в нескольких табуретах в другом конце бара. Я следил за ним.
"Голод или жажда?" — спросил я Хестер.
«Жажда», — сказала она.
Нам быстро подали напитки, и она посмотрела через мое плечо на столы с рулеткой.
Она спросила. — Тебе везёт, Фредди?
'Иногда.'
— Посмотрим, — сказала она.
Белое и черное перемешались за рулеточными столами, и крупье в смокингах быстро скользили по зеленому полотну. Быстрые португальцы из Мозамбика играли грациозно, чопорные англичане не дрогнув принимали победы и поражения, а коренастый африканец играл невозмутимо с мрачным лицом. Они представляли весь спектр игроков, от заядлых игроков, которые ставят сотни на одно число, до нетерпеливых туристов, которые рискуют несколькими рандами, монетой Свази, на красное или черное.
Я всегда играю одинаково: двадцать пять на красное или черное, пара или импэр, пока не почувствую стол и колесо. Этого достаточно, чтобы оно того стоило, но не рискуя всем, что у меня есть. Я жду, пока не почувствую определенное направление: я ищу знак, темп, то, что игроки называют «настроением» колеса. Все колеса имеют определенное настроение в вечернее время. Они сделаны из дерева, металла и пластика, которые меняются в зависимости от температуры, влажности, смазки и манеры обращения конкретного крупье.
Так что я наблюдал и ждал, сдерживая себя. Эстер была фанатичной и эмоциональной, преданной и замкнутой. Я любил это. Она поставила несколько фишек на некоторые числа, какое-то время играла одним и тем же числом, а затем случайным образом меняла числа. Она много потеряла. Я заметил, что князь с козлиной бородкой подошел к столу и смотрит на нее. Когда он поймал ее взгляд, он начал крупно играть, дерзко, много выигрывая и сильно проигрывая. Он смеялся громко, чтобы привлечь внимание намеренно. И всегда с оглядкой на Хестер Машлер.
Она как будто этого не заметила.
Я видел, как дородный южноафриканец сразился с черным принцем. Потом я почувствовал определенное направление колеса: оно благоприятствовало черному и нечетному. Я увеличил ставки. Через час я выиграл тысячу долларов. Теперь это выглядело многообещающе. Я был готов перейти на более высокооплачиваемые номера, но у меня не было шанса. Хестер поставила свои последние две фишки на 27, проиграла и посмотрела на меня.