– Екатерина Сергеевна, пожалуйста.
– Их фамилии – Терещенко и Вознюков. Но я бы очень не хотела, чтобы на кафедре стало известно о… – она подбирала формулировку, – словом, о моих проблемах.
– Понимаю. Очень хорошо понимаю. Не извольте беспокоиться.
– О вас мне дали самые лестные аттестации.
– Прошу не сомневаться, я их оправдаю… Продолжим, если вы не устали?
– Your welcome, [1] – утомленно-снисходительно проговорила кандидат филологических наук.
– Я повторю вопрос: кому еще была бы выгодна ваша смерть?
Я спросил быстро, отрывисто. С этой девушки определенно надо было сбить спесь: пожалуй, она слишком привыкла помыкать своими студентами. И, наверно, мужем. Мне эти штучки не нравились.
– Не знаю.
Она ответила полуутомленно, чуть прикрыв глубокие глаза.
– Кто наследует ваше имущество в случае вашей смерти? Муж?
– Пожалуй, что нет. – Она задумчиво покачала головой: похоже, она уже успела, за вчерашний вечер и сегодняшнее утро, обдумать, в числе прочих, и эту версию покушения. – Или, если наследует, то с большими сложностями. Мы с ним не расписаны. Живем в гражданском браке.
– Давно живете?
– Около восьми лет.
– Совместно ведете хозяйство?
– Да.
– Вполне достаточно… Я имею в виду – времени вполне достаточно, чтобы суд признал вашим наследником именно его… А другие наследники?.. Дети?
– У меня нет детей.
– Родители?
– Отец умер…А мама… Ну, это смешно…
– Братья, сестры?
– Отсутствуют… Беда вся в том, мой дорогой Павел Сергеич Мегрэ , – она усмехнулась, – что у меня нечего наследовать.
– А квартира?
– Двухкомнатная, далеко не в центре. Рыночная цена – не больше шестидесяти тысяч долларов.
– Убивают и за сто рублей.
– Да, – усмехнулась она, – столовым ножом, по пьянке… Но не вырядившись в маску, не вооружившись пистолетом, не вычислив маршрут жертвы!
В ее голосе впервые прозвучали панические нотки. Что ж, не так плохо, прежде всего для нее самой: чтобы она слегка испугалась.
– У вас есть деньги на счету? – продолжал я давить на посетительницу.
– Минус четыре тысячи долларов, – усмехнулась она.
– Как это понимать?
– Долг за машину, – пояснила клиентша.
– Скажите, может быть, вам угрожали?
– Нет-нет, – поспешно, пожалуй, чересчур поспешно ответила госпожа Калашникова. – Мой кредитор – интеллигентный человек. И очень богатый. Для него эти четыре тысячи ничего не значат.
– Можно узнать, кто он?
– О боже!.. У меня такое ощущение, что вы, господин частный сыщик, лепите в белый свет как в копеечку – авось попадете в вальдшнепа!..
Она жестко глянула на меня.
Ну, мы справлялись и не с такими методами психологического (и не всегда только психологического) воздействия. Я спокойно выдержал ее взгляд и размеренно произнес:
– Уважаемая Екатерина Сергеевна! Вы являетесь моим клиентом. Вы платите мне деньги – на мой взгляд, немалые – за то, чтобы я нашел человека, стрелявшего в вас. И тем самым оградил бы вас от опасности, которая, возможно, вам все еще угрожает. Позвольте мне спрашивать вас то, что я считаю нужным спрашивать. И позвольте посоветовать вам – на то время, пока действует наш контракт, – поступать так, как я вам рекомендую.
В ответ на мою тираду она промолчала. Раздавила сигарету в пепельнице. Я воспринял ее молчание как знак согласия.
– Итак: имя вашего кредитора, – спокойно продолжил я.
– Шеляринский. Иван Исаакович Шеляринский.
– Тот самый?
– Тот самый.
Шеляринский был одним из тех, кого отечественная пресса полюбила в последнее время величать «олигархом». Четыре тысячи долларов были для него и в самом деле карманными деньгами.
– Откуда вы знакомы с Шеляринским?
– Мы учились с ним в одном классе.
– Вам можно позавидовать… Он дал вам деньги без каких-либо дополнительных условий?
– Я с ним не спала. И спать не собираюсь, – жестко сказала она. – Если вы это имели в виду.
– Вы отвечаете на вопросы, которых я не задавал…
Калашникова слегка покраснела.
– Вы не возражаете, если я осмотрю вашу машину? – продолжил я.
– А что, наш разговор уже закончен?
– Почти.
Мне показалось, что она вздохнула с облегчением.
Я встал. Очаровательная доцент тоже поднялась.
Я вышел в крошечный предбанник своего агентства. Достал из гардероба и подал Калашниковой пальто. Надел свою куртку.
– Будут звонить – перекинь на мобильник, – приказал Римке.
– Хорошо, Павел Сергеич.
Она, без сомнения, слышала сквозь тонкую перегородку, о какой сумме мы столковались с клиентшей, и теперь изо всех сил демонстрировала Екатерине Сергеевне свое секретарское послушание передо мной, великим.
Мы вышли в пустынные коридоры института «Энергопроект», который сдавал мне – и трем десяткам других фирм – помещение под офис (посему, замечу, его сотрудники могли не утруждать себя работой в сочельник). Молча спустились на первый этаж, вышли на улицу: Калашникова впереди, я чуть сзади. Поэтому в полной мере смог оценить ее ножки.
У входа в институт стояло всего две машины: моя «восьмерка» и «Фиат Пунто» оранжевого цвета. Не пришлось применять дедуктивный метод, чтобы догадаться, что это – авто моей собеседницы.
На переднем пассажирском кресле «Фиата» сидело нечто очкастое мужского пола.
– Ваш муж не водит машину? – спросил я между делом, пока мы шли к автомобилю.
– Он не по этой части, – сухо отвечала прекрасная амазонка.
Мы подошли к авто вплотную. Муж гражданки Калашниковой быстро просматривал листы, испещренные формулами. Временами он делал в них пометки красным карандашом. По меньшей мере половина знаков из тех, коими были исписаны листы, были мне незнакомы. В машине изо всех сил надрывался радиоприемник: голосила Патрисия Каас.
Очаровательная доцент постучала костяшками пальцев в боковое стекло. Гражданский муж сигнала не расслышал.
Еще раз – отрывистей, нетерпеливей. Мужчина оторвался от бумаг. Лицо его при виде супруги расплылось в улыбке. Он вырубил голосистую француженку, швырнул на водительское сиденье листы с формулами и принялся выбираться из машины, явно для него тесной.
Когда муж госпожи Калашниковой наконец покинул сиденье и выпрямился во весь рост, он точь-в-точь напомнил мне карикатурный образ ученого – каким его рисовали старые советские фильмы (и до сих пор рисуют голливудские). Лет тридцати пяти – сорока. Молодой, но уже изможденный наукой. Нескладный, очкастый, с залысинами, с криво висящим галстучком. Он настороженно улыбнулся мне.
– Познакомься, – полуофициально проговорила голубоглазая доцентша, – это Павел… э-э… Павел Сергеевич, детектив.
– Оч-ч приятно, – протянул руку нескладеха.
Я пожал ее. Так называемый муж оказался ростом около метра семидесяти пяти – то есть вполне подходил на роль преступника.
– Частный детектив осмотрит нашу машину. – А это, – госпожа Калашникова продолжила процедуру представления, кивнув на ученого, – Андрей Витальевич Дьячков, мой супруг.
– Вы, судя по всему, обогнали супругу в ученых званиях, – сказал я любезно.
– Да, я – профессор, – бесхитростно отвечал господин Дьячков.
– И, наверное, к тому же доктор физико-математических наук, – я кивнул на листочки, валяющиеся в машине: на них червяками извивались интегралы.