Через уголовные преследования Андропов практически обезглавил руководство московской торговли. Директор Мосторга Николай Трегубов и директоры сети магазинов "Океан" были осуждены на длительные сроки лишения свободы. Директор гастронома "Елисеевский" Юрий Соколов был приговорен к расстрелу. Соколову составил компанию герой Социалистического труда директор плодоовощной базы Дзержинского района Москвы Мхитар Амбарцумян, тоже расстрелянный.
Все привлеченные к уголовной ответственности пользовались особым расположением Гришина. Именно он интересовал следователей, за спиной которых стояло КГБ. Те, кто давал нужные Андропову показания, смогли сохранить себе жизнь. Другие, как Соколов, полагавшийся на покровительство Гришина, получили высшую меру.
Иная история случилась с Амбарцумяном. На плодоовощной базе, которой он руководил, во время всесоюзных субботников (дни, когда вся страна работала бесплатно) трудились в том числе сотрудники центрального аппарата КГБ СССР. Несколько раз имели место серьезные инциденты с руководством базы, которое, по мнению партийного комитета КГБ СССР, намеренно занижало объемы произведенных работ сотрудниками госбезопасности. Партком КГБ СССР, имевший статус райкома партии, возглавлял бывший заместитель секретаря парткома всесоюзной ударной стройки по возведению Братской ГЭС Гений Агеев, впоследствии второй секретарь Иркутского обкома КПСС.
В 1963 году Гений Евгеньевич Агеев был направлен по партийному набору на службу в госбезопасность и стал секретарем парткома КГБ, а затем первым заместителем председателя КГБ СССР. В августе 1991 года он был активным проводником действий ГКЧП. После провала путча уволен из госбезопасности и находился под следствием.
Амбарцумян пользовался покровительством первого секретаря Московского горкома партии Гришина, и поэтому при разбирательстве конфликтов на уровне партийной организации города и парткома КГБ СССР госбезопасности приходилось оправдываться. Простить такое унижение перед овощебазой Лубянке было сложно. И как только представился случай Амбарцумяну отомстить, его расстреляли.
Директор универмага "Сокольники" Кантор входил в элиту руководителей московской торговли. Однако до поры до времени его не трогали, так как знали о его покровителях в правоохранительной системе страны.
В феврале 1984 года не стало Андропова, и уже в августе того же года руководство Московского управления по борьбе с хищениями социалистической собственности (УБХСС) решило завести на Кантора дело оперативной разработки. Все держалось в строжайшей тайне. Высокие милицейские чины выделяли дело Кантора из-за его покровителей из числа сотрудников правоохранительных органов. Тем не менее, 1 апреля 1985 года Кантор был задержан. По месту его работы, постоянного проживания и на даче были проведены обыски. На квартире обыск длился два дня, на даче в поселке Кратово под Москвой – три дня. В результате обысков было обнаружено более 10 кг ювелирных изделий, а также драгоценные камни, золото и серебро на сумму 613 589 руб.
Известие об аресте Кантора сразило инфарктом полковника Тарасова. Помочь подельнику с госпитальной койки он не мог. Но он помог ему позднее и опосредовано. Один из сыновей Кантора – Вячеслав – работал заведующим лабораторией в Московском авиационном институте. Лаборатория занималась разработкой полетов межорбитальных космических станций. В отношении Вячеслава Кантора были выдвинуты обвинения в продаже секретной информации одной из западных стран. Дело могло завершиться уголовным наказанием. Вот тогда-то и пришел на помощь Вячеславу полковник Тарасов. Уголовного преследования сыну Кантора удалось избежать. Правда, с подачи полковника Тарасова, Вячеславу пришлось стать агентом КГБ.
В отношении бывшего директора универмага "Сокольники" Кантора следствие велось несколько лет. Однако истинных своих покровителей, в том числе полковника Тарасова, Кантор не выдал, поскольку был уверен в том, что покровители из КГБ его выручат. Приговор суда – восемь лет строго режима – его буквально убил. Он скончался через неделю после вынесения приговора от острой сердечной недостаточности. А еще через две недели, и тоже от сердечной недостаточности, умер полковник Тарасов.
У полковника Тарасова была старшая дочь и сын, названный в честь деда-чекиста Василием. (Дед Василий Тарасов был среди руководителей Магаданского управления госбезопасности в 1940-е годы и пристроил туда своего сына Бориса, чтобы тот не должен был идти на фронт воевать). При переводе Бориса Тарасова в Москву в 1975 году для продолжения службы в центральном аппарате КГБ СССР дочь, уже имевшая свою семью, осталась, в Магадане. За отцом последовал лишь младший сын Василий.