Маленькое американское частное предприятие ютилось в полуподвале и существовало на одолженные у банка деньги. В лучшие времена штат "Ардиса" насчитывал не более четырех работников, а его владельцы-издатели – Карл и Эллендея – обычно сами по ночам набирали тексты, корректировали их и печатали, затем паковали готовые книги и рассылали.
Тем не менее, со временем "Ардис" стал поистине легендарным англо-русским издательством, давшим возможность многим американцам познакомиться с жемчужинами русской литературы и даровавшим настоящую свободу слова нон-конформистам из числа советских литераторов, лишенных коммунистической властью возможности увидеть изданными свои произведения.
Всемирно известный писатель русского зарубежья Владимир Набоков, очень разборчивый в отношениях с издателями, литературоведами и журналистами, проникся доверием к Карлу Профферу и дал ему право на переиздание всех своих книг. В "Ардисе" вышли также редчайшие в то время ранние сборники стихов Анны Ахматовой, Николая Гумилева, Николая Заболоцкого, Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака, Владислава Ходасевича, Марины Цветаевой и других поэтов Серебряного века; книги прозы Федора Сологуба, Михаила Кузмина, Андрея Белого. Кроме этого Проффер выпускал объемный литературоведческий альманах "Russian Literary Triquarterly".
Еще одной стороной деятельности "Ардис" было издание произведений современных советских писателей, не имевших шанса увидеть свет в СССР из-за цензуры. В "Ардисе" были изданы впервые "Остров Крым" и "Ожог" Василия Аксенова, "Николай Николаевич" и "Маскировка" Юза Алешковского, "Пушкинский дом" Андрея Битова, "Иванькиада" Владимира Войновича, "Невидимая книга" Сергея Довлатова, полный вариант "Сандро из Чегема" Фазиля Искандера, "Блондин обеего цвета" Владимира Марамзина, "Школа для дураков" Саши Соколова, мемуары Льва Копелева, сборники стихов Юрия Кублановского, Эдуарда Лимонова, Семена Липкина, Владимира Уфлянда, Алексея Цветкова...
"Следующие поездки были не скоро, потому что Карлу отказали в визе, и я одна поехала в 1980 году... Я, конечно, была в контакте со всеми писателями... После этого мне [тоже] отказали [в визе]. Следующая моя ярмарка была в 1987 году, когда Карл уже умер. Мне долго не давали визу, я опоздала на три дня, и другие западные издатели сказали: мы протестуем, и мы закроем наши стенды, если ее не пустят. И так я попала [в СССР]... Наших друзей арестовывали, наши друзья ходили на допросы гэбешников. А нас не тронули – хотя следили все время... Только после 1990 года стало легко попасть в Россию..."
Из интервью Эллендеи Проффер "О Бродском, диссидентах, об издательстве и о власти", 18 июня 2015 года
Автор этих строк в бытность оперуполномоченным 2-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ СССР участвовал в контрразведывательном обеспечении первой книжной выставки-ярмарки в Москве, проходившей в сентябре 1977 года в павильоне №20 ВДНХ, и был свидетелем того, насколько плотно, как и в прошлые приезды в CCCР, супруги Профферы были окружены вниманием со стороны КГБ.
Постоянно их передвижение и контакты отслеживались наружным наблюдением. Номера отелей, в которых они останавливались, были обеспечены средствами слухового и визуального контроля. КГБ делалось все возможное для того, чтобы максимально затруднить их деятельность. Однако, несмотря на все трудности, супруги Профферы самоотверженно продолжали свою работу во славу русской литературы.
Постоянным участником этой дружной метропольско-профферовской компании был Вигилянский. Его жена поэтесса Олеся Николаева вспоминает: "И вообще за нами присматривал КГБ и даже порой откровенно "следил" глазами своих сотрудников, потому что мы дружили и с иностранными корреспондентами, и с Профферами, и с "метропольцами", которые были тогда в опале".
Контакты советских граждан с иностранцами, в особенности с западными журналистами, строго отслеживались органами государственной безопасности. Партийные органы и КГБ в те годы исходили из того, что именно зарубежные журналисты тенденциозно собирают информацию, "порочащую государственный и общественный строй" СССР, которая затем распространяется за рубежом, нанося политический вред стране.
Советские граждане, имевшие внеслужебные контакты с иностранцами на постоянной основе, профилактировались органами госбезопасности. В случае рецидивов выносилось официальное предостережение, после которого следовало возбуждение уголовного дела. Но Вигилянские дружили с "метропольцами" и Профферами и, несмотря на слежку со стороны госбезопасности, неприятностей не имели.