"организация работы по выявлению и изучению процессов, могущих быть использованными противником в целях осуществления идеологических диверсий;
выявление и пресечение враждебной деятельности антисоветских, националистических и церковно-сектантских элементов, а также предотвращения, совместно с органами МООП (министерства охраны общественного порядка. – Попов) массовых беспорядков;
разработка в контакте с разведкой идеологических центров противника, антисоветских эмигрантских и националистических организаций за рубежом;
организация контрразведывательной работы среди иностранных студентов, обучающихся в СССР, а также по иностранным делегациям и коллективам, въезжающим в СССР по линии министерства культуры и творческих организаций".
Политбюро ЦК КПСС, рассмотрев на своем заседании 17 июля 1967 года записку председателя КГБ при СМ СССР Андропова, согласилось с его предложением. В соответствии с этим было дано указание Совету министров СССР об увеличении бюджета КГБ при СМ СССР для формирования нового подразделения в его составе. Приказом №0096 (приказы с двумя нулями впереди порядкового номера обозначали гриф "Совершенно секретно") по КГБ при СМ СССР от 27 июля 1967 года было утверждено штатное расписание нового 5-го управления КГБ.
Тем самым, по сути, было воскрешено 4-е управление КГБ при СМ СССР, упраздненное в 1960 году, начальником которого с 1957-го по 1960 год был генерал Питовранов. Функции ликвидированного 4-го управления были переданы тогда 10-му отделу 2-го Главного управления КГБ при СМ СССР, которым руководил протеже Питовранова Филипп Бобков.
Помогая ему в карьерном росте, Питовранов рекомендовал Бобкова на должность секретаря партийной организации управления. После избрания на эту должность Бобков окончил двухгодичную партийную школу при ЦК КПСС и вскоре был назначен на должность заместителя начальника 2-го Главного управления КГБ при СМ СССР, куратора кадров. Был он в ту пору всего лишь подполковником, а занимаемая должность соответствовала званию генерал-майора.
Долгие годы в коридорах огромного здания на Лубянке имела хождение шутка-быль. По традиции руководство оперативных управлений перед зачислением в состав управления новых офицеров проводило с ними личные собеседования. В кабинет Бобкова для собеседования как-то прибыл зачисленный в состав управления лейтенант Александр Васильков.
Как и положено военнослужащим, войдя в кабинет старшего по званию, младший офицер приветствовал его словами "Здравия желаю, товарищ... " Далее следовало звание приветствуемого, затем звание и фамилия представляемого. Войдя в кабинет Бобкова, Васильков бодрым голосом произнес: "Здравия желаю, товарищ генерал...". В ответ он услышал: "А я не генерал". Несколько смутившись, Васильков поправился: "Здравия желаю, товарищ полковник". Бобков с усмешкой заметил: "Но я и не полковник". "Да кто же вы?" – в полной растерянности протянул лейтенант. И в ответ услышал: "Я подполковник". История эта известна мне со слов самого Василькова, закончившего службу, кстати, полковником, помощником председателя КГБ СССР Виктора Чебрикова.
На должность начальника 5-го управления КГБ был назначен секретарь Ставропольского крайкома КПСС Александр Федорович Кадашев. Его заместителем стал Бобков. Кадашев, как не справившийся с работой, был уволен с этой должности в декабре 1968 года. 23 мая 1969 года 5-е управление КГБ возглавил Бобков, ставший за несколько лет до этого генерал-майором.
Писатель-историк Николай Николаевич Яковлев, автор нашумевшей в свое время книги "1 августа 1914 года", изданной в 1974 году, в приложении к этой книге, которую он написал много лет спустя, в начале 90-х годов, уже после крушения СССР, когда можно было упоминать и Андропова, и Бобкова, рассказывал:
"Я стал время от времени захаживать на Лубянку, вести ученые беседы сначала несколько натянутые с Андроповым и интереснейшие – с быстро поднимающимся по служебной лестнице Бобковым. На моих глазах с конца 60-х к началу 80-х он вырос до генерала армии и стал первым заместителем председателя КГБ. Я где-то читал, что на протяжении ряда лет он был подлинным руководителем ведомства. Не знаю, но вполне допускаю".
Терроризм как главное оружие
КГБ СССР, как и ФСБ России, всегда категорически отрицал какую-либо свою привязанность к международному терроризму. В действительности все обстояло иначе.
Записка КГБ при СМ СССР в ЦК КПСС от 23 апреля 1974 года за подписью Андропова: