План Струнина был дьявольски прост: представить вынужденные встречи Розановой и Иванова как факт ее сотрудничества с КГБ, шантажировать ее распространением слухов о сотрудничестве и тем, что о "сотрудничестве" станет известно французским властям, общественности и советским эмигрантам в Европе. Более того, факт досрочного выпуска Синявского из колонии, а затем и за границу Струнин планировал представить как операцию КГБ по засылке во Францию завербованных советской госбезопасностью агентов – Розановой и Синявского.
С этим планом Струнин и постучался в кабинет к Иванову, благо располагались их подразделения на девятом этаже дома №1 на Лубянке, рядом с кабинетом начальника 5-го управления КГБ Бобкова. План Иванову понравился. Через несколько дней на записке в КГБ относительно целесообразности командирования во Францию подполковника Иванова, подписанной руководством управления КГБ, появилась резолюция: "Согласен. Чебриков".
В назначенный день, если не ошибаюсь, это было в 1976 году, делегация советских писателей вылетела во Францию. В ее состав был включен никому не известный, представленный как сотрудник иностранной комиссии Союза писателей СССР, Иванов Евгений Федорович. Как и планировалось, по прибытии в Париж Иванов позвонил Синявскому. Трубку сняла его жена, которой Иванов представился и поинтересовался, помнит ли она его. Получив положительный ответ, он коротко рассказал собеседнице, что прибыл во Францию по делам и, пользуясь случаем, хотел бы с ней повидаться, подчеркнув при этом, что предстоящая встреча важна для нее и ее мужа Синявского.
Условились о встрече на следующий день в одном из кафе в многолюдной части Парижа. Оставшееся до встречи время ее участники (со стороны КГБ) посвятили тщательной подготовке к операции. В резидентуре КГБ в советском посольстве в Париже прорабатывались различные варианты. Не исключалась возможность, что на встречу придет и сам Синявский, быть может, даже не один, а с кем-то из друзей или знакомых.
Может быть спровоцирован скандал с последующим освещением в эмигрантской и французской прессе. По согласованию с резидентом советской разведки адрес, по которому проживали супруги Синявские, был взят под наблюдение. Целью наблюдения был контроль за поведением жены Синявского и ее контактами перед встречей с Ивановым и после нее.
За час до назначенного срока один из столиков, расположенный у окна и, таким образом, обеспечивающий визуальный контроль за входом и выходом из кафе и дающий возможность наблюдения за ситуацией на улице перед кафе, предполагалось занять сотрудником консульского отдела советского посольства и его женой.
Офицер резидентуры КГБ, работающий под прикрытием консульского работника, должен был, помимо контроля за ситуацией в помещении кафе, обеспечивать физическую безопасность Иванова в случае попыток со стороны французских властей его ареста во время беседы с Розановой, бывшей советской гражданкой, находящейся теперь под покровительством Франции.
В обязанности офицера резидентуры входила также немедленная доставка Иванова в здание советского посольства как при попытке его ареста, так и при нежелательном развитии ситуации. Для связи с остальными членами оперативной группы советского посольства, прикрывающей встречу Иванова и Синявских, офицер был снаряжен портативной рацией. В состав группы был также включен оперативный водитель резидентуры.
Каждая зарубежная резидентура КГБ имела в своем составе так называемого оперативного водителя. В основном это были сотрудники 7-го управления КГБ и соответствующих периферийных подразделений, осуществлявшие наружное наблюдение за объектами оперативной заинтересованности органов госбезопасности, прежде всего за сотрудниками зарубежных представительств, аккредитованных в Советском Союзе.
Имевшие большой практический опыт наружного наблюдения за иностранными дипломатами и работающими под их прикрытием сотрудниками зарубежных разведок, они активно использовали свой богатый опыт во время работы в составе резидентур советской разведки за границей.