– Ты не можешь приписывать все заслуги себе, – возразила она. – Вся страна переживает подъем.
– Я знаю. Но я знаю еще и другое: я способствую этому подъему, чтобы он не ограничивался одними городами. – Он остановился перед ней и запустил пальцы в волосы. – Если ты сделаешь эту передачу, то можешь с треском провалить проект строительства в Данлоу.
– Я знаю. И если честно, то именно это входило в мои планы, но…
– Будь ты проклята! – взорвался Брайен. Он впился ногтями в ладони, чтобы не схватить ее за горло. – Хоть бы мои глаза никогда тебя не видели!
– Это входило в мои планы! – громко повторила она. – В прошедшем времени. Господи, Брайен, как ты думаешь, чем я занималась в последние два дня?
– Искала последние гвозди, чтобы забить их в мой гроб.
– Нет, черт возьми! Я пыталась понять – может, я не права и в чем, хотя в данный момент мне непонятно, зачем я так старалась.
– Почему я должен тебе верить?
– Не должен! Но вчера вечером я говорила с одним стариком в пабе Крук-Мила. Он прожил там всю жизнь и сказал мне, что твой завод уродлив как грех и так же уродливы все новые строения вокруг него. Он хочет, чтобы его деревня стала прежней – с рабочими местами или без них.
– Он подтвердил твое мнение, не так ли? – спросил Брайен, стараясь держать себя в руках.
– Подтвердил. Знаешь, Брайен, – вздохнув, сказала она, – у тебя нет оснований этому верить, но в большинстве случаев я действительно хороший репортер.
– Что же произошло на этот раз? – сухо спросил он.
– Меня подвел отец Юстас. И мои собственные предубеждения против миллионеров-плейбоев, – добавила она, стараясь отвоевать свои позиции. – Я наконец поняла, что ты хочешь сделать в Данлоу.
Это правда, или она пытается обмануть его?
– Скажи мне, что это, – подзадорил он ее. – А я скажу тебе, правда это или нет.
– Я сделаю кое-что получше. – Она повернулась и нажала кнопку переносного компьютера. – Это не займет много времени. Садись там, откуда тебе будет хорошо видно.
Он повиновался. Через секунду компьютер загрузился, она протянула руку к «мыши» и щелкнула по ней, вызывая файл,
– Вот он.
Пока Брайен просматривал файл, Тара, волнуясь, стояла за его спиной. На экране мелькали заметки по деревням в алфавитном порядке. Она занесла туда информацию по каждому заводу и складу, подробности о предложениях, сделанных каждой деревне и каждому совету графства, в том числе все подробности о привилегиях, которые он требовал и получил.
– Все очень подробно, – заметил он. – И о чем это тебе сказало?
– Ни о чем, пока я не сделала вот что. – Она снова протянула мимо него руку и вызвала другой файл. Ее рука задела его плечо, и по его спине пробежала дрожь, которую он быстро подавил. – Вот та же информация в хронологическом порядке.
Вот чего мне недоставало. Я знала, что ты становишься все настойчивее по мере продвижения вперед, и считала это чистой самонадеянностью Ханраханов. Но это не так, да?
– Ты сама мне скажи.
– Хорошо, скажу. Всякий раз, когда одна деревня находит способ что-то испортить, ты ставишь следующую деревню в такие условия, чтобы она не смогла сделать того же. Это твой способ защитить деревни от самих себя. Ты прикладываешь все силы, чтобы уберечь их от судьбы Траллока.
Гнев Брайена куда-то исчез, словно она вынула пробку из раковины.
– Почему же ты никому не сказал об этом? – тихо спросила она. – Если бы люди знали…
– Советы знают.
– Но больше никто, и поэтому очень легко предположить, что ты подминаешь советы под себя. Даже отец Юстас мог бы изменить свое мнение, если бы понял, что ты не такой уж жестокий негодяй и делаешь все это не для собственного развлечения.
Брайен покачал головой.
– Это ты так считаешь, а я не раз пытался поговорить с ним. Он просто не желает меня слушать.
– Возможно, ему слишком трудно поверить. Он ведь своими глазами видел то, что произошло в Траллоке.
– Отчасти да. Но настоящая проблема в том, что этот человек не выносит никаких перемен. – Брайен взял ее руку, поднес к губам и легонько поцеловал пальцы. – Если бы сама Пресвятая Дева спустилась на крышу его церкви, он бы жаловался на слишком яркое сияние.
Тара рассмеялась, и он понял, как ему недоставало ее смеха, ее улыбки. Когда гнев и подозрения исчезли, он понял, какие чувства скрываются под ними. Одно из них он узнал: желание, теперь уже явное и еще более страстное, чем прежде. Но с ним соседствовало и более нежное чувство, которое было настолько ему несвойственно, что он не мог подобрать ему названия.
Он развернулся, чтобы держать ее ладонь в своих руках.
– Я была дурой, – призналась она.
– И я тоже. – Он повернул ее руку ладонью вверх и стал изучать на ней линии, водя по ним кончиком пальца. – у нас обоих были на то причины, пусть и убогие.
– Я очень плохо справилась с работой. Ты меня простишь?
– Не знаю, – ответил он. – Это зависит от того, правда ли то, что ты мне сказала, когда впервые приехала в Килбули.
Она озадаченно нахмурила брови, но не могла оторвать глаз от его пальца на своей ладони. Он снова поднес ее руку к своему рту, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза.
– Ты сказала, что ищешь настоящего Брайена Ханрахана.
– О! – тихо вскрикнула она, когда он нежно прикусил мягкую подушечку у основания большого пальца, пошатнулась и схватилась свободной рукой за его колено, чтобы удержать равновесие. Жар побежал от ее пальцев вверх по его ноге.
– Как ты думаешь, ты нашла его?
– Надеюсь, – выдохнула она, пока он покрывал легкими поцелуями ее запястье до манжеты. Та была застегнута на одну коричневую пуговку, и Брайен расстегнул ее, не отрывая губ от ее кожи. – И еще я надеюсь, что на этот раз он захватил презервативы.
Ее слова подействовали на его чресла как прикосновение теплой ладони. Он укусил посильнее, пока она не ахнула, а потом встал и повлек ее за собой. Наклонившись, он прижался губами к ее уху:
– Захватил.
Он повел ее за занавеску, в полутьму алькова, больше ничего не говоря, только задержался, чтобы зажечь лампу.
И не одну лампу. Тара стояла и смотрела, как Брайен отдернул занавеску и зажег все лампы в комнате. К тому времени, как он закончил свой обход, комната сверкала таким ярким светом, что глазам было больно.
Он сделал последнюю остановку у стула, на котором стояла его сумка. Быстро пошарил в ней, затем с совершенно серьезным выражением лица обернулся и вывалил содержимое коробки на столик у кровати. Дюжина голубых пакетиков из фольги засверкала под лампой.
Тара подавила нервный смех.
– Ты собираешься использовать их все сегодня ночью?
– Постараюсь изо всех сил. – Он расстегнул часы и, положив их рядом с презервативами, повернулся к ней: – И вы, надеюсь, тоже, мисс О’Коннел.
– Впечатляющее количество, особенно если учесть, что несколько минут назад ты готов был меня убить.
– С тобой я быстро отучаюсь от вредных привычек.
Его поцелуй напоминал порыв ветра, дунувшего на медленно горящий огонь. Его жар подхватил ее и поднял к нему, и языки пламени переплетались со стонами, такими тихими, что Тара не знала, чьи они – ее или Брайена.
Это не имело значения. Имело значение только ощущение его рук, дергающих вторую манжету, мягкость его волос в ее пальцах и мысль о том, что сегодня ночью будет свет.
Свет.
Она отстранилась от него и провела пальцами по его лицу, а потом вниз, по линии подбородка, по тем изгибам, которые прежде изучала в темноте. Уголок рта Брайена дрогнул в улыбке, он оставил в покое ее манжету и провел пальцем по ее губам.
– У тебя такой вид, будто тебя много целовали, – прошептал он, потом его палец скользнул ей в рот.
Она стала сосать его, как он тогда поступил с ее пальцем, втягивая его глубже в рот и обводя кончиком языка. Его веки затрепетали, а взгляд затуманился, и Тара поняла, о чем он думает, и дала себе слово, что когда она приступит к осуществлению этой фантазии, то попытается что-нибудь придумать, чтобы видеть его глаза.