Линдсей Дэвис
«Заговор патрициев, или Тени в бронзе»
Действующие лица
Л. Петроний Лонг — командир авентинских стражников. Лучший друг Фалько. Хороший человек.
Аррия Сильвия — жена Петро. Женщина, знающая свое дело.
Петронилла, Сильвана, Тадия — их дочери.
Оллия — няня их дочерей.
Рыбак — поклонник их няни.
Ления — хозяйка прачечной «Орел».
Юлий Фронтин — преторианец, который был знаком с братом Фалько, но предпочел бы его не знать.
Гемин — аукционист, который мог быть отцом Фалько, но надеялся, что это не так.
Главк — тренер Фалько; в других отношениях разумный человек.
Д. Камилл Вер — сенатор с проблемой.
Юлия Юста — его жена.
Елена Юстина — их проблема. Бывшая жена Атия Пертинакса (ее проблема) и бывшая подружка Фалько (его).
Имя неизвестно — их привратник (идиот).
Встречаются во время исполнения служебных обязанностей:
Имя неизвестно — жрец храма Геркулеса Гадитанского на Авентине.
Туллия — подавальщица в винном погребе с правого берега Тибра с большими идеями.
Лэс — честный капитан дальнего плавания из Тарента.
Вентрикул — водопроводчик в Помпеях (довольно честный, для водопроводчика).
Росций — любезный тюремный надзиратель в Геркулануме.
С. Эмилий Руф Клеменс — магистрат в Геркулануме с очень впечатляющей родословной (и не особо разумный).
Эмилия Фауста — его сестра, однажды помолвленная с Ауфидием Криспом.
Капрений Марцелл — пожилой бывший консул. Приемный отец Атия Пертинакса (тоже не особо разумный).
Брион — дрессировщик чистокровных лошадей Пертинакса в имении Марцелла.
Также встречаются:
Имя неизвестно — священная коза.
Нерон (также известный как Пятнышко) — вол, наслаждающийся своим отдыхом.
Нед — довольно удивленный осел.
Цербер (также известный как Фидон) — дружелюбный сторожевой пес.
Чистокровные лошади Пертинакса:
Ферокс — Чемпион.
Малыш — Посмешище.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
РИМ
Поздняя весна, 71 г.н. э
Люби скромное дело, которому научился, и в нем успокойся…
I
Когда мы дошли до конца переулка, настроение у меня совершенно испортилось. Был конец мая, и в Риме уже целую неделю стояла теплая погода. Яркое весеннее солнце вызывало внутри склада сильную затхлую вонь. Все эти восточные пряности пахли просто кошмарно, но именно там находился труп, который мы собирались закопать.
Я привел четверых добровольцев из Преторианской гвардии, а также их начальника по имени Юлий Фронтин, который был знаком с моим братом. Мы с Юлием ломали замки и снимали цепи с ворот, а потом бродили по большому двору, пока солдаты открывали огромную внутреннюю дверь.
Пока мы ждали, Фронтин ворчал:
— Фалько, с сегодняшнего дня считай, что я никогда в жизни не знал твоего брата! Это отвратительное задание — последнее, во что ты мог меня втянуть…
— Личное одолжение императору… Фест нашел бы для всего этого подходящее слово!
Фронтин описал императора словом моего брата, которое было не очень приличным.
— Посильный труд! — беспечно произнес я. — Красивая форма, бесплатное жилье, лучшие места на представлениях — и столько медового миндаля, сколько сможешь съесть!
— А что заставило Веспасиана выбрать тебя для этого дела?
— Меня легко запугать, и мне были нужны деньги.
— О, тогда логичный выбор!
Меня зовут Дидий Фалько, для особых друзей Марк. В то время я был тридцатилетним свободным римским гражданином. Я родился в трущобе, жил в трущобе и был абсолютно уверен, что умереть мне придется тоже в трущобе.
Я был личным осведомителем, и императорский дворец от случая к случаю пользовался моими услугами.
Задания вроде сегодняшнего — избавление от разложившегося трупа гражданина из списка цензора — считались почти нормой. Это было негигиенично, оскорбляло религиозные чувства и отбивало всякий аппетит.
В свое время я работал на лжесвидетелей, мелких банкротов и мошенников. Я давал в суде под присягой письменные показания о таком вопиющем распутстве сенаторов, которое даже при Нероне невозможно было скрыть. Я искал пропавших детей по поручениям богатых родителей, которым лучше было бы оставить их в покое, и вел бесперспективные дела оставшихся без наследства вдов. Большинство мужчин пытались схитрить, чтобы не платить, в то время как большинство женщин хотели заплатить мне натурой. Догадайтесь, в какой именно форме, — не свежим петушиным мясом или вкусной рыбкой.
После армии я пять лет занимался всем этим внештатно. Затем император предложил мне работать на него. Зарабатывать этим деньги было почти невозможно, но продвижение по службе вызвало бы гордость моей семьи и зависть друзей и стало бы ужасно раздражать всех прочих. Так что все сказали мне, что это весьма стоящая затея. Пришлось согласиться, хотя я всегда был республиканцем. Теперь я действовал от имени императора — и не оченьто этому радовался. Я был новичком, поэтому на меня взваливали худшую работу. Этот труп, например.
Склад со специями, куда я привел Фронтина, находился в ремесленном квартале, довольно близко к форуму, так что до нас даже доносился оживленный шум базарной площади. Солнце все еще светило; в голубом небе стаями летали ласточки. Тощий кот без всякой причины заглянул в открытые ворота. Из расположенных неподалеку помещений долетал скрежет блока и свист рабочего, хотя в целом они казались заброшенными, как часто бывает в хранилищах и на складах пиломатериалов, особенно когда тебе нужно купить дешевых досок.
Преторианцам удалось взломать замок. Мы с Фронтином завязали рты шарфами и потащились к высоким дверям. Вонь была ужасной, и мы отпрянули; казалось, от этого потока воздуха наша одежда приклеилась к коже. Подождав, пока запах немного рассеется, вошли внутрь. Мы оба остановились. Нас накрыла волна первобытного страха.
Всюду царила зловещая тишина — за исключением того места, где уже много дней, выписывая параболы, жужжала целая туча мух. Воздух наверху, освещенный маленьким темным окошком, казалось, был наполнен вонючей, налитой солнцем пылью. Внизу свет был более тусклым. На полу в центре помещения мы разглядели очертания тела человека.
Запах разложения оказался не таким сильным, как мы ожидали, но все равно довольно явным.
Подойдя к телу, мы с Фронтином обменялись взглядами. Мы стояли в нерешительности, что же делать дальше. Осторожно приподнимая ткань, я стал снимать тогу, которая была накинута поверх останков. Затем я снова бросил ее и отошел назад.
Этот человек пролежал мертвым на складе с перцем одиннадцать дней, прежде чем какойто умник во дворце вспомнил, что нужно его похоронить. Пробывшая так долго в жаре и духоте мертвая плоть отламывалась, как переваренная рыба.
Мы отошли на минутку, чтобы взять себя в руки. Фронтина резко стошнило.
— Ты сам его прикончил?
Я покачал головой.
— Не моя привилегия.
— Убийство?
— Разумное наказание — позволяет избежать ненужного судебного разбирательства.
— Что он сделал?
— Государственная измена. Почему, потвоему, я привлек к этому делу преторианцев? — Преторианцы были элитной дворцовой стражей.
— А зачем все скрывать? Почему бы не сделать из этого урок для остальных?
— Потому что официально наш новый император был принят единодушно. Так что не может быть никаких заговоров против Веспасиана!
Фронтин саркастически усмехнулся.
Рим был полон заговоров, хотя большинство из них срывалось. Попытка противиться судьбе, предпринятая этим человеком, была умнее большинства других, но теперь он лежит распростертый на пыльном полу рядом с почерневшей дорожкой его собственной засохшей крови. Несколько его товарищейзаговорщиков сбежали из Рима, даже не взяв с собой запасные туники или фляжку с вином в дорогу. По крайней мере, один из них был мертв — его нашли задушенным в камере страшной Мамертинской тюрьмы. Между тем Веспасиан и двое его сыновей были приняты в Риме с безоговорочным радушием, и они собирались восстанавливать империю после двух лет ужасной гражданской войны. Повидимому, все было под контролем.