Вы можете себе ее представить — хотя бы примерно. Через двадцать лет это роскошное маленькое тело, может быть, станет точно таким же непривлекательным, как у ее мамы — но за это время оно пройдет несколько очаровательных этапов. Сейчас девушке было около девятнадцати, и этот этап мне нравился. Дочка хозяйки винного погреба ростом была выше своей матери, за счет чего ее движения выглядели более изящными; у нее были огромные темные глаза и крошечные белые зубки, гладкая кожа, блестящие сережки и аура абсолютной невинности, которая являлась ужасным обманом.
— Я Туллия, — сказало это живое видение.
— Привет, Туллия, — воскликнул я.
Туллия улыбнулась мне. Она была аппетитной пышечкой, у которой сегодня не так много дел, в то время как я — мужчиной, кому необходимо было поднять настроение. Я ласково улыбнулся ей в ответ. Если я вынужден расстаться с чудесной девушкой, которую я хотел, то пусть безнравственные женщины покажут мне, на что они способны.
Личный осведомитель, который знает, что делает, быстро может превратить подавальщицу в своего друга. Я вовлек ее в это безобидное подшучивание, а потом сказал:
— Я коекого ищу; возможно, ты его видела — он всегда носит плащ довольно чудовищного зеленого цвета.
Я не удивился, когда прекрасная Туллия узнала моего человека; заметив Туллию, большинство мужчин этого района должны были немедленно стать клиентами ее матери.
— Он живет через переулок… — Она подошла к дверям и указала на маленькое квадратное окошко комнаты, которую он снимал. Все указывало на то, что парень в зеленом жил так же убого, как и я.
— Интересно, дома ли он сейчас…
— Могу посмотреть, — предложила Туллия.
— Как это?
Она глазами указала наверх. У них была обычная лестница наверх вдоль внутренней стены, ведущей на обшитый досками чердак, где жили и спали хозяева. Там обычно имелось одно длинное окно над входом в магазин, через который поступали свет и воздух. Энергичная молодая девушка, интересующаяся людьми, естественно, в свободное время наблюдала за мужчинами.
Туллия была готова любезно подняться наверх. Я мог бы пойти за ней, но подумал, что там скрывается ее мать, и это испортило все веселье.
— Спасибо! Не хочу сейчас его беспокоить. — Кем бы он ни был и чего бы он ни хотел, никто не собирался платить мне за то, что я оторву его от обеда. — Ты чтонибудь о нем знаешь?
Туллия с опаской посмотрела на меня, но я держался непринужденно, и мое любопытство выглядело вполне естественно; кроме того, я оставил ее матери приличные чаевые.
— Его зовут Барнаб. Он приехал сюда около недели назад… — Пока она рассказывала, я думал; имя Барнаб я совсем недавно гдето встречал. — Он заплатил за три месяца вперед — без всяких споров! — удивлялась девушка. — Когда я сказала ему, что он дурак, он лишь засмеялся и ответил, что скоро разбогатеет…
Я ухмыльнулся.
— Интересно, почему он тебе так сказал? — Нет сомнений в том, что для мужчины это обычный случай — пообещать женщине безумное богатство. — А чем занимается этот многообещающий предприниматель, Туллия?
— Сказал, что он хлеботорговец. Но…
— Но что?
— На это он тоже засмеялся.
— Да он просто комик! — То, что он назвал себя продавцом хлеба, больше не объединяло его с тем Барнабом, которого я имел в виду. Тот был получившим свободу рабом сенатора и не отличил бы пшеницу от деревянной стружки.
— Ты задаешь много вопросов! — в шутку упрекнула меня Туллия. — А к чему тебе все это? — Я ушел от вопроса проницательным взглядом, на который она ответила. — О, секреты! Хочешь выйти через черный ход?
Мне всегда нравилось разведывать место, куда, возможно, я захочу вернуться, так что вскоре я живо шагал через внутренний дворик за винным погребом. Туллии, казалось, было здесь уютно; нет сомнений, что счастливый съемщик помещения осознал ее способности. Она выпустила меня через незапертые ворота.
— Туллия, если Барнаб заглянет выпить, то можешь упомянуть, что я его ищу… — Желательно также заставить его понервничать. В моей профессии никогда не выиграть лавровый венок, если не быть таким же, как незнакомцы, которые провожают до дома. — Скажи ему, если он придет в дом на Квиринале — думаю, он поймет, что я имею в виду, — я смогу передать ему наследство. Он мне нужен, чтобы перед свидетелями установить его личность.
— Он поймет, кто ты?
— Просто опиши ему прекрасные черты моего классического носа! Назови меня Фалько. Сделаешь это для меня?
— Тогда попроси получше!
Эта улыбка и раньше обещала сделать одолжение сотне мужчин. Сто первый, должно быть, надеялся, что сможет превзойти остальных. Не обращая внимания на муки вины перед той дочерью сенатора, я попросил Туллию самым лучшим способом, который был мне известен; казалось, это сработало.