— Ты сможешь предугадать его действия?
— Полагаю, да. Сколько до рассвета?
— Уже скоро рассветет.
— Тогда выступаем, — Зена прошла через комнату и похлопала пекаря по руке, тот вздрогнул, удержался от возгласа и поглядел на нее. — Бросай хлеб, бери Элизебу и уноси ноги. Найди себе укрытие.
— Укрытие, — эхом повторил он.
— Именно укрытие. Конюшня, где стоит Арго, храм Гермеса — ступай, куда хочешь, только уходи. Ты ведь не хочешь попасть в руки Бризуса? И я этого не хочу.
— Хлеб подгорит.
— Жизнь дороже, — понукала воительница. — Люди купят хлеб в соседней лавке: подумаешь, всего разок. Царь велел продать лошадей «Покровителей», а выручку он отдаст тебе. Ступай, не обеднеешь!
Уклосс в сомнении повернулся к жаровням, собрался с духом и принялся тушить огонь. Зена отвернулась и заставила Габриэль подняться, потом перевела глаза на торговца пергаментом, который ответил ей тревожным взглядом и тоже вскочил.
— Пойдешь с нами, — заявила воительница.
— А может, не надо?
— Не могу оставить тебя одного: попадешь в беду, — сказала Зена.
Петер поморщился, словно от боли:
— Ты мне все еще не доверяешь?
— И это тоже. Шевелись.
— Не переживай, — утешила Габриэль, когда они выходили из пекарни, — все обойдется. Я буду рядом, и я тебе доверяю.
— Благодарствую, — пробурчал он и притих, ибо Зена предостерегающе шикнула.
Небольшой отряд, соблюдая предосторожности и полную тишину, пробирался по извилистой темной дороге к старому фонтану. Не могло быть и речи о том, чтобы взять с собой факел. Наконец они увидели крошечную площадь между покосившимися хибарками: пришли. Зена притянула Габриэль поближе и прошептала:
— Люди царя говорят, что рядом святилище. Сейчас оно заброшено, так что можешь спрятать там Петера. И сама с ним посидишь, хорошо?
— Отлично придумано: не стану путаться под ногами, — ответила девушка и, схватив торговца за руку, увлекла его в темноту, прочь от фонтана.
Повисла тишина. Воительница осторожно обошла кучу камней, внимательно выбирая место, куда поставить ногу. Прокричала ночная птица. Зена вздрогнула, но быстро успокоилась — это был всего лишь филин, охотившийся во мраке. Почему бы ему не половить мышей в местных трущобах? «Никогда не видела человека, который бы умел ухать, как филин. Кричала настоящая птица», — подумала Зена. Мгновение спустя она заметила низкое, не слишком обветшалое крыльцо, поднялась по захламленным ступеням и увидела наглухо заколоченную дверь. Потом она взглянула на посеревшее небо. Воительнице подумалось: «Едва успели». Тезей стоял на расстоянии вытянутой руки, и она схватила его за запястье, сжала длинными сильными пальцами. Царь ушел, уводя с собой пятерых солдат. Воины двигались тихо, как мыши, которых ловил ухавший филин.
И снова ни звука. Мало-помалу светало, Зена начала различать изломанные линии крыш и полуразрушенные стены. Она сжала руки в кулаки и мрачно поглядела на них: «Терпеть не могу этот город, с первого взгляда невзлюбила. Подумать только — драться в такой щели!» Зена прошлась по тесному крыльцу, посмотрела на улицу, но там все было по-прежнему: ни шороха, ни тени. Она окинула взглядом площадь, фонтан и громадную неуклюжую статую. Вероятно, сидя верхом на Арго, воительница смогла бы заглянуть ей в глаза, но такого желания у нее не возникло.
Скоро явятся Бризус и десять его прихвостней: занимать боевые позиции. Тезей обещал ждать сигнала, и Зена надеялась, что так он и сделает. На коньке крыши заиграл первый золотой луч, воительница снова обвела взглядом площадь и вздрогнула: прямо у статуи Ники стоял Бризус, и не один. Уголки его губ кривились в усмешке, а руки сжимали меч. Негодяй помахал клинком и знакомым высоким голосом прокричал:
— Эй, может, не будем драться? Жалко такой хитон кровью пачкать!
Воительница тихо выругалась и бросилась вперед, держа наготове диск.
Бризус рассмеялся:
— Убери его, милочка, а то у меня рука устанет.
Она сделала непонимающий жест, а бандит махнул свободной рукой. Зена рискнула бросить взгляд, куда он указывал, и в лучах солнца, уже поднявшегося над нелепой статуей, увидела кошмарную картину. У ног Бризуса лежала Габриэль, и острие меча упиралось в ее беззащитную шею. Еще и статуя грозила того гляди упасть: укрепили ее плоховато, а поправить руки не дошли. Ладно, про скульптуру она на досуге подумает, а сейчас свободного времени нет.
— Убери диск, — повторил Бризус.
Воительница помолчала, потом позвала: