Когда мы говорим о «повторяемости», мы вовсе не пытаемся убедить кого-то в необходимости «абсолютного», слепого повторения советского опыта. Речь в данном случае идет о защите материалистической теории общества, которая и возможна именно благодаря повторяемости в развитии общества — совсем не в повседневно-обыденном смысле. Противники повторяемости, отрицая значение исторического и политического опыта, пытаются тем самым подорвать основы науки о коммунистической формации, поскольку только наличие повторяемости дало возможность установить закономерности, присущие тем или иным формациям, а с другой стороны — следовать этим закономерностям, если они уже установлены, сокращая тем самым нежелательные потери времени и сил на повторные поиски уже открытых закономерностей, те поиски, которые только удлиняют путь, но приводят к тому же результату.
Повторение одними странами пути, пройденного другими странами в развитии всякой общественной формации, имеет своей основой не какие-то отдельные частности, а общую закономерность этой формации. При анализе капиталистической формации К. Маркс в предисловии к «Капиталу» писал: «Дело здесь, само по себе, не в более или менее высокой ступени развития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из естественных законов капиталистического производства. Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действующих и осуществляющихся с железной необходимостью. Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего».[119]
И тогда, как и ныне, были те, кто возражал против повторяемости другими странами пути, пройденного первой страной в развитии отдельной формации. На такие, как их Маркс называл, фарисейские пожимания плечами по поводу «недостатков» первого опыта Маркс отвечал кратко и ясно: «Не твоя ли история это!»[120]
Для стран, позже вступивших на путь социалистического развития, Советский Союз показывает картину их собственного будущего, их собственную историю. Иначе с точки зрения материалистического понимания истории и быть не может, независимо от того, нравится это кому-нибудь или нет. Противники повторяемости советского опыта тоже ведь говорят не о частностях. Они отрицают правильность и закономерность развития коммунистической формации, пытаясь построение социализма в СССР изобразить как исключительно индивидуальный и однократный процесс, который никогда и нигде не повторится.
Тот, кто отрицает повторяемость, никогда не дойдет до материализма в объяснении общественной истории и признания ее закономерностей, в частности основы и причины этой повторяемости — производственных отношений, которые повторяются во всех странах, где существует соответствующая им общественно-экономическая формация. «Материализм, — писал В. И. Ленин, — дал вполне объективный критерий, выделив производственные отношения, как структуру общества, и дав возможность применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости (выделено мной. — В. С.), применимость которого к социологии отрицали субъективисты… Анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие общественной формации».[121] Так понимал и объяснял повторяемость В. И. Ленин.
Все страны, вступившие на путь социалистического развития после СССР, не могут не повторить его историю определенного типа общественных отношений со специфичным для этих отношений типом закономерности. Россия стала «картиной будущего» других стран, исходным пунктом новой серии повторений — повторений в рамках коммунистической общественной формации. После возникновения в нашей стране коммунистической общественной формации началось повторение ее во всемирном масштабе и на всемирно-исторической арене. Подчеркивая международное значение русской революции, В. И. Ленин в 1920 году писал: «Первые месяцы после завоевания пролетариатом политической власти в России (25.Х―7.XI.1917) могло казаться, что громадные отличия отсталой России от передовых западноевропейских стран сделают революцию пролетариата в этих последних очень мало похожей на нашу. Теперь мы имеем уже перед собой очень порядочный международный опыт, который говорит с полнейшей определенностью, что некоторые основные черты нашей революции имеют не местное, не национально-особенное, не русское только, а международное значение».[122]