Если природа сама по себе не имеет и не может иметь никаких свойств, то она не имеет и не может иметь такого свойства, как развитие. Кроме того, она в таком случае не есть и не может быть субъектом развития, так как то, что не имеет никаких свойств, и есть ничто. А ничто, как признал сам М. Кангрга, не имеет диалектики. Современным ревизионистам, как мы видим, свойственно с некоторой торжественностью вещать обыденные банальности и «обогащать» марксизм посредством тавтологии, рассчитанной преимущественно на недостаточно зрелое сознание молодежи.
Другой представитель «антропоцентрического монизма», М. Маркович, приписывая агностический взгляд на природу К. Марксу, пишет: «Человек унаследовал грубую, нецивилизованную природу. Однако она Маркса не интересует, о ней невозможно ничего сказать».
Незнание, конечно, не есть теоретический аргумент, но, раз уж оно преподносится в качестве такового, его надо бы отстаивать последовательно, не следовало бы его дезавуировать, тем более людям, которые претендуют на высокую логико-философскую культуру. А антропоцентристы на каждом шагу приходят в противоречие с этим своим «аргументом», обнаруживая свое «знание» о природе: утверждая, что о природе самой по себе невозможно ничего сказать, они тут же твердят, что она грубая, нецивилизованная, что в ней ничего не происходит, что в ней нет диалектики и т. п.
Антропоцентристски ориентирующиеся философы утверждают, будто своим пониманием развития они преодолевают метафизическо-натуралистическое понимание природы и возвращаются к аутентичному марксизму. В действительности же они впадают в другую, теологическо-идеалистическую крайность, для которой характерен такой же дуализм природы и истории. Своим метафизическим и идеалистическим пониманием развития современные ревизионисты вырывают пропасть между природой и историей, непреодолимую ни с той, ни с другой стороны. Они не понимают, что единство человека с природой, которое выражено в его трудовой материальной деятельности, видоизменяясь в каждую эпоху в зависимости от уровня развития производительных сил, всегда предполагает приоритет внешней природы, длительную историю природы. Однако история природы, развитие природы не только предшествует истории общества, но и продолжается в ней. «Историю, — писал Маркс, — можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей», и с тех пор, как существуют, и «до тех пор, пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга».[104] Следовательно, природа имеет существенное значение не только для возникновения человеческого общества, но и для его собственного развития. Прежде всего без природы невозможен человеческий труд, материальное производство, эта действительная основа человеческой истории.
Отрицание природы есть отрицание ее диалектики, о чем, собственно, заявляют и сами ниспровергатели природы. Утверждая, что природа, фиксированная в оторванности от человека, есть ничто, они заключают: «Говорить о „диалектике“ этого ничто, которое подтверждается как ничто и остается таковым… не только невозможно, но и бессмысленно».
Таким образом, отрицая по различным мотивам и поводам диалектику в природе, современный ревизионист демонстрирует, что в специфичности диалектического развития, в различных областях действительности он неспособен открыть то, что для всех их является общим. Диалектика общества действительно обладает спецификой по отношению к диалектике природы. Но вместо того, чтобы понять эту специфичность в рамках общего, как специфическую форму его проявления, ревизионизм возводит специфическое или до уровня всеобщего, или до уровня единичного. Вместе с тем он, как правило, рассматривает диалектику в обособленности от ее собственных законов, так как не считает ее наукой. Он не поднимается до осознания важности исследования диалектики как общей теории развития и наиболее общей структуры диалектики. Для него диалектика имеет своим предметом не какие-то объективные законы развития, а произвольную деятельность человека. Он пренебрегает теоретическими основами диалектики, сводит ее к теории отчуждения и разотчуждения, гуманистического видения, к продуктивной утопии, к критике существующего и т. п. Даже в обществе, диалектику которого он на словах признает, он не интересуется ее законами как объективными законами, действующими независимо от воли и сознания людей.