С пещерных времен смерть безотказно служила политике. Мировая бойня, открыв счет на миллионы и миллионы, содрала непрочную пленку цивилизации. Фридрих Ницше оказался пророком. Бог действительно умер. Зловещая эмблема, уместная прежде разве что на кладбище или в монашеской келье, перекочевала на солдатский мундир. Как раз к сроку подросло новое беспамятное поколение, жаждущее упиться бредом. Подточенный неизлечимым недугом мир разлагался заживо, но этого никто не видел. Пророков, как обычно, побили каменьями — кто мыкается на чужбине, кто подыхает за колючей проволокой.
Чисто внешне официальная церемония протекала без единого сбоя, в полном согласии с графиком и предписанным этикетом.
Жарко пылали свечи, отуманенные влажным дыханием цветов. Рябило в глазах от геральдической россыпи алых и белых роз. Оранжерейной духотой одурманивали сингапурские орхидеи и нежные, чуть тронутые увяданием фиалки Пармы.
Фотографы, не сумевшие обзавестись пригласительными билетами, приникли к пикам ограды. Дымно вспыхивал магний, высвечивая фасы и профили в размеренно продвигавшейся веренице высокопоставленных персон. Ордена на подушечках, вызолоченные кареты, бифитеры с алебардами — все было многократно запечатлено на пластинках и пленках. Люди на тротуарах. Кортеж лимузинов с флажками: «роллс-ройсы», «паккарды», «альфа-ромео», «бьюики». Лакированные каскетки полиции. Августейшая вдова под белой вуалью. .
Белое — траурный цвет королев. Тщательно подвитые усы и бородка Эдуарда — крупным планом.
«Король умер, да здравствует король!» Жизнь продолжается.
Вспышка за вспышкой, словно блики в потоке бытия: услужливо распахнутые дверцы, медленно распрямляющиеся фигуры в цилиндрах и треуголках, адмиральские фуражки, импозантные лысины, почтительно склоненные проборы. Азартная охота, расточительная, как сама жизнь. Разве что сотая доля отснятого материала обретет вневременность застывшего мига на цинковой пластине набора. Остальное — насмарку, а всего лучше в огонь, чтоб извлечь из пепла серебро. В огне обновляется природа, но заключенная в черепе вселенная, неповторимый микрокосм исчезают бесследно. Всеведущая наука открыла, что и в человеческом теле содержатся драгоценные элементы, правда в ничтожных количествах. Немецкие ученые даже сумели подсчитать, сколько это будет в пересчете на пфенниги. Ничтожная сумма! Волосы, идущие на парики, намного дороже находящегося в них золота.
В атмосфере разливалось растлевающее дыхание гидры, еще не готовой плюнуть огнем.
Британия правит морями, Британией — кабинет министров, король представительствует. Минули дни официального траура. Страна отпраздновала коронацию Эдуарда Восьмого. Сейсмограф дипломатической активности лихорадочными всплесками регистрировал назревавший разлом земной коры. Шифровальщики трудились в поте лица. По всему выходило, что тридцать шестой год станет переломным.
Советская делегация — правительство представлял Литвинов, армию — Тухачевский — оказалась в центре всеобщего интереса. Англия как бы заново открыла для себя романтического героя, который уже однажды стоял под стенами Варшавы и вполне способен на куда более дерзкий поход. Срочно переводилась изданная во Франции биография маршала. Оказалось, что и в эпоху сплошной механизации личное обаяние кое-чего стоит.
Особняк на Кенсингтон пэлес гарденс, 5, где размещалось советское полпредство, превратился в одно из наиболее притягательных мест британской столицы.
Полпред Иван Михайлович Майский (на пригласительных билетах, как и в верительных грамотах, ранг советского представителя полностью соответствовал титулу Венского регламента [6]) устроил прием, на который были приглашены высшие офицеры Великобритании.