Сначала к королевскому замку двигались всадники, с ног до головы закованные в позолоченные доспехи. На их высоких крепких лошадях были надеты посеребренные чехлы, прикрывавшие не только морды, но и гривы. Крупы были покрыты пестрыми коврами, стелющимися до самой земли. Утреннее солнышко играло на длинных узких забралах причудливых блестящих шлемов. Сапоги, кованные из того же металла, заканчивались витыми острыми шпорами, которые крепились не только на пятке, но и на носке. Очевидно, что в бою они могли использоваться и как оружие, с видом знатоков рассуждали зеваки. Некоторые всадники везли с собой знамена, насаженные на длинные серебряные древки. На полотнищах были вышиты ужасные морды диковинных зверей, и мнения толпы разделились — одни уверяли, что это боевые знамена отрядов, которые входили в состав армии новых союзников, другие же настаивали, что это трофеи, взятые конниками на копье в многочисленных битвах и сражениях.
— Сама посуди, кума, — размахивала руками толстая баба, обращаясь к своей товарке. — Они же живут среди чистой нечисти. Кругом одни Младшие, помоги Оген! Воюют с ними, сердешные, вот завоеванное и привезли нам показать.
— Ага, мол, они такие смелые, а мы только пироги делать хороши, — сплюнул рыжий парень в закопченном кузнечном фартуке.
— Дура, на кой им тогда эти проклятые флажки так торжественно нести-то? — презрительно отвечала товарка толстой бабы. — На палки серебряные нацеплять их зачем? Знамо дело, ихние это знамена! Вот король, когда на охоту изволит ехать, тоже впереди всегда знаменосцев пускает. Для пущей торжественности чтобы.
— Для шику могли и трубачей с барабанщиками позвать, — робко добавила длинноносая девица в накрахмаленном чепце.
— Это что же за морды у них нарисованы? Нелюди какие-то, ни одного человеческого лица. Это что, предки их, что ли? — взволнованно, щурясь на солнце, спрашивали друг у друга горожане.
Впрочем, рассеивать эти сомнения никто не спешил. Королевские глашатаи давно сорвали себе голоса, пытаясь призвать население к порядку и принудить очистить тесно забитые улицы. Из-за постоянной давки конные то и дело были вынуждены переходить с рыси на шаг. Вступление отрядов в город грозило затянуться на неопределенное время. Гонцы на взмыленных лошадях потоптали немало народа, доставляя в королевский замок всё новые сведения о передвижении союзников.
За конниками двигалась пехота. Арбалетчики в полукруглых шляпах, украшенных необыкновенными перьями, копьеносцы, чьи лица были сини от татуировок, воины, вооруженные мечами и какими-то диковинными пятизубыми вилами, — строй за строем двигались они к широко распахнутым воротам замка и бесследно пропадали за холодными мраморными стенами вместе со своими пугающими знаменами. Из-под сапог воинов летела пыль. Но люди есть люди — несколько городских красавиц уже могли похвастаться, что поймали не один восхищенный взгляд десятников незнакомой армии. Кем бы ни были союзники, они не Младшие, и это в глазах горожан Ойгена делало их ближе и роднее, заглушая естественное чувство опаски по отношению к чужакам.
— А где же королевна-то ихняя? — забеспокоилась товарка толстой бабы, когда последний отряд маршировал мимо толпы.
— Так она не приедет, надо ей больно. Не царское это дело на войну ездить, — назидательно сказал какой-то вертлявый и юркий дедок, по самые глаза заросший курчавой черной бородой.
— Много ты знаешь, — сварливо ответила ему стоявшая рядом красотка с поблекшим цветком в распущенных светлых волосах. — У меня жених во дворцовой охране, он точно знает — должна правительница вместе со своими войсками проследовать. Ее король на обед дожидается. Жених говорит, приемный зал украсили, как для свадьбы!
— Может, и впрямь поженятся, — глубокомысленно предположил дедок, — Король уже не мальчик, а наследников всё нет.
В толпе озабоченно переглянулись, все разговоры на мгновение притихли. Обсуждать личную жизнь короля в Синих озерах было запрещено. Разумеется, на каждой кухне ему перемывались косточки, а заодно и всем другим высоким сановникам, включая и Мудрых (правда, о магах говорили шепотом), но делать это на улице средь бела дня было небезопасно. Стражники могли схватить охальника и бросить его в темницу. А оттуда без взятки судье не выберешься, об этом каждый ребенок знает.
Между тем в королевском замке царил совершенный хаос. Советники короля Омаса, приняв решение о том, что части армии союзников должны разместиться в казармах при главной столичной цитадели, не рассчитали количество народа, и мест решительно не хватало. К счастью, воины из города царей оказались очень дисциплинированными. Они не хватались без толку за мечи, не дрались за место на лавке, точно и четко выполняли приказы командиров. Не сравнить с моими разгильдяями, размышлял Омас, глядя из окон своей любимой башни во двор замка, где стояли отряды. Однако правительница, кажется, задерживается.
— Государь. — Барон Рошевиа неслышными шагами приблизился к королю, и тот вздрогнул от неожиданного обращения. — Командиры союзников просят предоставить им возможность встретиться с тобой. Они хотят вручить тебе специальное послание от правительницы Города царей. Передать его через меня они отказались. Что прикажешь делать?
— Пускай придут, — кивнул головой Оме. — Я тоже хочу увидеть тех, с кем мне придется драться плечом к плечу. Да позови Аспида.
Рошевиа скривился. Неожиданное приближение к трону какого-то краснорожего парня, который проводил с монархом массу времени, вызвало небольшой переполох среди придворных. Барон, отец которого погиб двадцать лет назад, во времена восшествия на трон Омаса, считался королевским любимцем, однако стремительно терял свои позиции из-за Аспида. Он ненавидел новичка всей душой, но, разумеется, не признался бы в этом и родной матери. Он понимал, что, открыто бойкотируя нового фаворита, он рискует нарваться на гнев монарха, и решил действовать исподтишка, поймав ненавистного Аспида на каких-нибудь темных делишках. В том, что краснорожий хитрец занимается такими делишками, Рошевиа не сомневался.
Омас еще раз через окно оглядел ровные ряды воинов, круглые шлемы которых сверху были похожи на жемчужные бусы. Правительница Города царей, видимо, передумала лично участвовать в войне, решил король. Ее посланец, отрекомендовавший как Никто, был уверен, что прекрасная госпожа известит союзника, однако не смог сказать ничего определенного по поводу сроков предстоящего визита. Омас, кстати, так и не смог добиться от Никто сведений, кем же он на самом деле приходится правительнице, раз его выбрали для столь деликатного важного поручения, как ведение переговоров с королем Синих озер. Никто заявил, что он не герцог и не барон, а когда Аспид назвал его «влиятельным сановником», то просто пожал плечами.
О правительнице Никто тоже предпочел не распространяться. Он говорил о ней с величайшим почтением и называл «солнценосной», однако категорически отказался назвать Омасу ее имя, чем вызвал возмущение королевской свиты. Однако Никто с почтением объяснил, что жители Города царей очень трепетно относятся к своим именам и предпочитают представляться сами. Если же он посмеет болтать л такой глубоко интимной вещи, как имя своей правительницы направо и налево, то по возвращении домой его бросят в темницу. Король великодушно принял эти объяснения и больше вопросов по поводу правительницы не задавал.
Оме, который довольно небрежно относился к представительницам слабого пола, не мучился особым любопытством в отношении таинственной союзницы. Он привык к обожающим женским взглядам, которыми оделяли его придворные дамы, и готовился к тому, что в один прекрасный день свяжет себя узами брака с какой-нибудь девицей знатного рода. Стране нужен был наследник. Король не сомневался, что его будущая избранница станет обольщать его, — ведь ее будут готовить к этому с раннего детства. Однако сам он не испытывал сильных чувств при мысли о супружестве. Он слишком ценил и любил свое одиночество.