Однако старик пока никак не реагировал на посягательства на свою жизнь, лежал молча, только перевел взгляд с Вани на меня. Это мне не понравилось. Видимо у него еще оставались против нас какие-то козыри.
Вариантов было немного, спрятанное на теле оружие или готовые прийти на помощь помощники.
– Когда вернешься, запри двери, – велел я оруженосцу, а сам демонстративно обнажил саблю и положил ее так, чтобы находились под рукой. Старику, судя по выражению лица, это не понравилось. Чтобы добавить драматизма, я еще вытащил оба своих пистолета, подсыпал на полки пороха и запалил от лампадки фитили. Оружие это было неуклюжее, не очень эффективное, но достаточно громкое.
Пока я возился со своим арсеналом, пленник окончательно пришел в себя. Он поменял позу, лег удобнее и внимательно наблюдал за моими действиями. Несмотря на солидный возраст, если подходить к нему объективно, был он достаточно крепок, чтобы суметь доставить неприятности.
Ко времени, когда я кончил заниматься оружием, вернулся Ваня. Он воспринял мое поручение вполне серьезно и действительно намочил в воде сыромятные вожжи.
– Готово, – сообщил он, – можно вязать!
Способы казни мокрой кожей, которая, высыхая, сжимается и медленно душит жертву, действительно, существовал в жарких странах, но для этого сыромятную кожу нужно не просто намочить, а сильно размочить, чтобы она легко растягивалась. Однако этих частностей, я надеялся, пленник не знал.
– Иди сюда, – подозвал я парня, – нужно пошептаться.
Он подошел, и я шепотом проинструктировал его, что нужно сделать. Паренек выслушал и кивнул. Меня удивляла индифферентность старика, скорее всего, у него еще было спрятанное оружие. В таком случае его следовало обыскать. Справиться с ним труда не представляло, но мне он был нужен живым, хотя бы, как источник информации.
Кажется, я опасался не напрасно, пока мы совещались, дед начал волноваться и смотрел на нас во все глаза, вероятно, пытаясь понять, что я еще замышляю. Ваня, выслушав инструкции, выбежал из избы. Мы со стариком снова остались вдвоем. Он опять поерзал по полу и заговорил:
– Напрасно ты все это затеял.
– Почему?
– Ничего у тебя все равно не получится!
Что я затеял, и что у меня не получится, он не сказал. Потому я тоже не спешил с откровенностями, просто предложил:
– Посмотрим.
Теперь ему было самое время выходить с конкретными предложениями. Отсутствующий рында служил дополнительным элементом напряжения, добавляя фактор воображения в непростую ситуацию. Однако старик пока молчал, возможно, еще надеялся на свой тайный козырь. Я продолжил заниматься оружием, оставаясь от него на недосягаемом расстоянии. Если он собирался напасть, ему нужно было, как минимум, подобраться ко мне вплотную. Кажется, он на это и рассчитывал. Во всяком случае, попросил:
– Подай водицы испить!
– Погоди, слуга придет и напоит, – ответил я, протирая тряпицей клинок сабли.
– Помираю я, плохо мне совсем, – сказал он и подкатил глаза. – Воды!
Я безразлично посмотрел на него и продолжил заниматься своим делом.
– Дай воды, Христа ради молю! – жалобным голосом снова попросил он. – Неужто тебе глотка жалко?
– Нет, не жалко, вон стоит целое ведро, пей на здоровье, – предложил я.
– Я встать не могу, поднеси, будь человеком! Хотя бы старость мою уважь!
– Никак не могу, ты уж лучше сам как-нибудь управься, – ответил я, принимаясь протирать кинжал.
Старик не сдержался, ожег меня ненавидящим взглядом и пополз к стоящему возле порога деревянному ведру. Когда расстояние между нами сократилось, я, будто невзначай, отошел с его пути. Пить ему пришлось, зачерпывая воду ладошкой.
В это момент в избу вернулся Ваня.
– Чего это он? – спросил рында, указывая на сидящего возле ведра старика.
– Водицы захотел испить, – ответил я и подмигнул парню. – Помоги старому человеку сесть на скамью, что ему на грязном полу валяться.
Ваня наклонился, взял старика под мышки и резко поднял вверх, так что у того оказались приподняты руки. Я бросился на помощь и схватил их за запястья. Тот дернулся, но уже ничего не смог сделать, мы его, что называется, заломили.
– Отпустите, больно! – закричал он.
Однако отпускать я его не собирался ни под каким видом, дотащил до лавки, и положил лицом вниз.
– Обыскивай, – велел я Ване, – только тщательно, все просмотри!
Старик напрягался, пытаясь вырвать руку, но я держал крепко, а Ваня сноровисто ощупывал одежду.
– Еще один нож, – радостно сказал он, обнаружив оружие в правом рукаве кафтана. – Острый, как игла! – уважительно добавил он, рассматривая тонкий стилет. – Таким кого хочешь насквозь проткнешь!
– Ноги посмотри, – подсказал я, – за голенищами.
– Есть, и куда ему столько? – удивился парень, вытаскивая из сапога еще один тесак. – Как будто на войну собрался! Вроде больше ничего нет, – добавил он, кончая обыск.
– Теперь неси вожжи и связывай, – сказал я, – вяжи крепче, чтобы не освободился.
Однако это уже было явно лишним, лишившись оружия, пленник сразу сник и перестал сопротивляться. Мы связали его по рукам и ногам и взялись осматривать конфискованное оружие. У простого старичка оказались изделия такого уровня, что ему мог позавидовать иной князь.
– Не простой, видать, человек, – уважительно сказал рында, уже научившийся разбираться в качестве.
– Развяжите, помираю, – тихо попросил пленник, – что вам от меня нужно!