Апрельское солнце по-прежнему ярко светило, птички щебетали, кофе был очень даже ничего, такая же история с пирогом. После хмурой Москвы, с ее затянутым низкими облаками небом, мне действительно было очень приятно сидеть тут, в Краснодаре, в открытом кафе. В машине у меня лежит пара темных очков, но я почему-то забыл их прихватить и теперь чуть щурился на солнечный свет, смотрел на проходящих людей, думал ни о чем. Есть такое состояние у человека, когда он как бы и думает о чем-то, а вот сконцентрироваться и сказать, о чем были вот только что мысли-человек не может. Именно это состояние для меня — максимальный отдых, максимальное расслабление, релаксация. Я давно научился находить и использовать такие моменты, когда можно «думать ни о чем», просто наслаждаясь вкусным кофе, приятной погодой, красивыми прохожими.
Из этого состояния меня вывела официантка Галя, которая подошла и, почему-то чуть заплетающимся языком, сказала:
— Вас девушка просит помочь ей, у нее что-то отмыть не получается, она просит вас подойти помочь.
— Девушка, ушедшая с вами вместе в туалет оттереть пятна от сока, просит меня, не знакомого ей мужчину, зайти к ней в туалет и помочь ей? Вы уверены, что ее просьба звучала именно так?
— Я не знаю, я просто прошу вас зайти в ресторан и помочь этой девушке, я не знаю, что ей нужно, это вы сами решите, мне просто сказали завести вас внутрь.
По всей видимости я уж слишком отвлекся от реальности, расслабившись с чашкой кофе под весенним солнцем. Иначе я бы обратил внимание на слова «мне сказали», вместо логичного «она просила». Я не придал значения и тем двум персонажам, что явно не были сотрудниками кафе, но вошли в него. Я бы обратил внимание на спокойную после разбитого стакана официантку, которую сейчас почему-то чуть подтрясывало. Ни на что это я не обратил внимания и просто поднялся из-за стола и прошел к двери, справа от барной стойки.
Открыв дверь, я вошел в полутемный коридор. Ближайшая, левая дверь, дешевая металлопластиковая, с белыми сэндвич панелями, вела, по-видимому, за стойку, в бар. За ней, так же по левой стороне, была еще одна такая же пластиковая белая дверь с надписью маркером «служебное помещение». В конце не длинного коридора светились неоном световые трубки, согнутые в виде букв М и Ж. Справа был проем, распахнутая настежь дверь в какое-то подсобное помещение, заставленное пластмассовыми и картонными ящиками. На одном из картонных ящиков с надписью Абрау-Дюрсо сидела моя давешняя соседка. Только вот сидела она как-то неправильно. Корпус сильно наклонен вперед, локти рук на коленях широко расставленных ног, руки скрещены впереди, кисти беспомощно свисают вниз. Так обычно сидят спортсмены по окончании дистанции. Или герои американских фильмов, в самом конце, на фоне догорающего здания, укрытые пледами медиков или пожарных. Как бы то ни было, поза блондинки ни капли не соответствовала тому, что я ожидал бы увидеть. Это была поза уставшего, смирившегося с чем-то тяжелым человека. Даже если любимым джинсам нанесен фатальный ущерб, не будет так сидеть человек, тем более девушка.
Из комнаты почти выбежал один из мужчин, тот, который плотнее и ниже. Он практически втолкнул меня в комнату и, не останавливаясь, выскочил на улицу. Все произошло очень быстро, очутившись в комнате я сразу направился к девушке, но тут услышал:
— Стоп, не надо торопиться, сядь на ящик рядом с ней, — это сказал мужчина, более высокий и менее плотный из недавно зашедшей в ресторан пары.
Я не заметил его из коридора так как он сидел справа от двери, у стены в глубине комнаты, напротив девушки. Как я уже сказал, это был мужчина чуть за сорок, плотный, но не толстый, темно серый костюм с вытянутыми и чуть лоснящимися коленками и локтями, неопределенного цвета рубашка, нечто среднее между кремовым и серебряным, черные, основательно ношеные броги. На левой руке Ориент на стальном браслете. Круглое лицо, судя по раздражению на подбородке, недавно бритое, грязно красные белки глаз вокруг карих зрачков. Темные волосы с уже заметной сединой, короткая, но уже торчащая по бокам как у гриба с только начавшей расти шляпкой прическа. Ему бы черную папку в руки, и именно так должен выглядеть участковый, или опер полицейский не выше капитана. Прям шаблонная внешность, отложившаяся у меня в памяти еще по временам, когда я сам общался с районными отделениями тогда еще милиции, для открытия своих первых столовых. Вот только в руках у этого «полицейского» была не черная папка, а черный, с коричневыми накладками на рукояти ПМ под патрон 9х17 мм. Я знаю этот пистолет потому что в свое время много пострелял из такого Макарова на стрельбище под Краснодаром. Было у меня когда-то такое хобби. Не долго, наверное, месяца три, я по нескольку раз в неделю ездил стрелять. Но этого хватило на то, чтобы запомнить особенности основных пистолетов и револьверов, ружей и автоматов.