Таким образом, по всему своему строю, по завязке, по облику действующих лиц книжка Мора воспринималась как достоверный рассказ очевидца. Не удивительно, что многие читатели «Утопии» – современники Мора – поверили в полную реальность государства утопийцев, где Рафаил Гитлодей прожил якобы пять лет.
Чувство полной реальности описанного Томасом Мором усиливается и тем, что из двух частей беседы первая была целиком посвящена современному строю жизни европейских стран, и прежде всего – Англии.
Рафаил Гитлодей, обращаясь к Мору и Петру, рассказывает им о чудовищных несправедливостях, царящих в странах Старого Света. Португальский моряк говорил: «Ваши овцы… обычно такие кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города».
Что мог рассказать чужеземец лорду-канцлеру Англии о его собственной стране? Конечно, это голос самого Мора, голос, полный тревоги и неподдельной боли за людей.
В Англии шестнадцатого века быстро развивается шерстяная и текстильная промышленность. Овечьим стадам становится тесно на старых пастбищах. Каков же выход? Расширить луга, пусть овцам будет привольно. Больше лугов – больше овец – больше денег у их владельцев. На первый взгляд все естественно и правильно. Но… но ведь на земле живут люди, крестьяне-арендаторы. Веками они пашут свой клочок земли, разводят огороды и сады. Значит, прочь крестьян с этой земли, огородить ее для овец. Тысячи крестьян остались без своих пашен и огородов. Так овцы «съели» людей.
Состоятельным людям даже в голову не приходило думать о судьбе обездоленных крестьян. «Раз это мне выгодно, значит, это правильно и разумно», – рассуждали они. Но Томас Мор смотрел на все другими глазами. «Когда согнанные, ограбленные крестьяне потратят все, что имели, – спрашивал Мор, – то что им остается делать, как не воровать и попадать на виселицу или скитаться и нищенствовать?»
Мор увидел главное: люди хотят работать, они, как он писал, «самым пламенным образом предлагают свой труд, но его никто не нанимает».
По чудовищно лицемерным кровавым законам человека бьют, мучают, бросают в тюрьму за то, что он бродяга.
Мор беспощаден в своем анализе.
Он называет виновников. Это знатные аристократы и аббаты. Они тунеядцы, ибо ведут праздный образ жизни и их существование не приносит никакой пользы обществу. Они стремятся к роскоши и тратят средства, созданные трудом других. В погоне за золотом они в своих имениях превращают все пашни в пастбища, подчас ради этого разрушая целые селения. Лишь храмы, ядовито замечает Мор, сохраняются этими милыми людьми – не для молитвы, конечно, а для свиных стойл.
Богатые бездельники – эта «ненасытная и жестокая язва отечества» – пользуются всеми благами жизни. Люди же, занятые трудом, люди, без которых общество просто не может существовать, живут в условиях, которые не вынесет скот. Скот хоть по крайней мере регулярно кормят и у него есть крыша над головой. И такой порядок – если вообще, конечно, его можно назвать порядком – охраняется государством, то есть правителями, чиновниками, армией, полицией… «Я могу клятвенно утверждать, – говорил Мор, – что они (процветающие ныне государства) являются не чем иным, как заговором богачей». «Под именем и вывеской государства, – продолжал Мор, – они ратуют за личные свои выгоды. Государство помогает богачам удержать то, что они приобрели путем мошенничества, оно помогает также угнетать бедняков».
Нужно было обладать большой смелостью и честностью, чтобы сказать это.
Нужно было отрешиться от своего положения, поставить себя на место несчастных и беззащитных людей.
В то время как другие писатели и ученые его времени восхваляли государство, называли его творением божьим, объявляли всякую власть данной богом, а силу – служанкой закона, Мор сказал о несправедливости существующего порядка жизни.
Томас Мор не только увидел и понял несправедливость. Он увидел ее главную причину.
Этой главной причиной, корнем зла Мор назвал частную собственность. Именно такой вывод вложен в уста португальского моряка Рафаила Гитлодея.
Послушайте, что он говорит: «Впрочем, друг Мор, если сказать тебе по правде мое мнение, так, по-моему, где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел».