Вот он глядит на нас с портрета несколько исподлобья. Монашеское черное одеяние с широким, свободным белым воротом, пристальные черные глаза под изогнутыми бровями, так же изогнуты губы, концы их резко опущены вниз, а сами губы крепко сжаты. Широкий лоб, двумя заливами заставивший отступить густые черные волосы. Лицо мужественного, сильного, неистового человека, который до поры до времени сдерживает свою страсть. А когда знаешь жизнь Кампанеллы, то понимаешь, что это лицо настоящего человека, который ничего не делал наполовину. Бороться – значит бороться до конца, верить – значит верить целиком и полностью, не колеблясь, не сдаваясь врагам. Молчать – так уж молчать и не склонять головы, что бы там ни было.
А молчать ему приходилось много. Инквизиторы годами требовали, чтобы он признал себя противником церкви, автором произведений, подрывающих веру в бога. От него добивались отказа от своих мыслей, раскаяния и покорности. Но сломить его не удалось. Он спорил с самыми учеными судьями, и в споре они были бессильны. Он симулировал безумие, и самые опытные медики путались в диагнозах. Он изображал себя ревностным католиком, часами читал на память отцов церкви, и самые опытные богословы не могли уличить его в ереси. Его снова били, выворачивали ему суставы. Но он молчал и не сдавался. Собственно говоря, он не переставал быть глубоко верующим католиком и ревностным защитником веры, но оставался при этом глубоко цельным, самостоятельным человеком со сложным внутренним миром, убеждениями, которые никто вытравить не мог.
За свою жизнь он сидел в пятидесяти разных тюрьмах, одна другой хуже: и в каменных мешках, где ни лечь и ни сесть, и по колено в воде, и в темноте, где не видно собственных рук. Шли годы непрерывных пыток. Наконец, окровавленного и полуживого, его бросили в яму. Он все равно молчал и не сдавался. Даже среди палачей-инквизиторов имя Томмазо Кампанеллы было синонимом твердости, стойкости, непреклонности. Таков был этот человек.
Он родился и вырос на юге Италии, в Калабрии. В то время – а это был конец шестнадцатого века – там хозяйничали испанцы. Юный Кампанелла рос в атмосфере глухого недовольства чужеземцами. Его первым учителем был монах-доминиканец, и пятнадцати лет, вопреки воле отца, который хотел видеть сына Доменико юристом, он ушел в монастырь. Конечно, у него было превратное, романтичное представление о монастыре как о братстве людей и центре учености. Юный монах яростно берется за книги и постигает премудрость средневекового богословия. Один из современников Кампанеллы писал, что он не читал, а пожирал книги. При этом, обладая поразительной памятью, он запоминал целые страницы. Впрочем, скоро представился случай Томмазо – совсем еще мальчику – доказать свою ученость.
В те времена нередко происходили диспуты между университетами, факультетами, монастырями по различным, часто совершенно ничтожным и бесплодным, вопросам религиозного учения. Один из таких диспутов между монахами из ордена францисканцев и ордена доминиканцев должен был происходить в Козенце. Старый опытный спорщик от доминиканцев заболел, и на диспут послали юного Кампанеллу, так как другого выхода не было.
Томмазо выступал так, будто всю жизнь провел на кафедре. Все доводы оппонента он опровергал, разбивал и высмеивал. На память приводил цитаты из отцов церкви и был признан победителем. Такие споры укрепляли у него уверенность в себе.
Молодой монах уже не довольствуется книжной ученостью, он начинает думать самостоятельно. А в глазах церкви это было едва ли не самым страшным грехом. Все она могла простить и все прощала – обман и жадность, предательство и убийство. Ведь эти грехи можно замолить, откупиться от них. Покаявшись перед церковью, останешься зависимым от нее.
А когда человек начинает думать… Сегодня его просто заинтересуют какие-то явления в природе и события в обществе, а завтра он начинает сомневаться в правильности религиозного учения, хочет все проверить и понять разумом. Потом он может задуматься и над справедливостью того строя, который существует в стране. А затем и не просто задуматься, а от слов перейти к делу, к борьбе против власти, если она несправедлива.
Кампанелла увлекся сочинениями новейших итальянских мыслителей, и особенно Телезио. Вслед за Телезио он начинает сомневаться в неколебимой истинности сочинений, написанных полторы тысячи лет тому назад, призывает изучать природу, основным путем к знанию считая опыт. Он перебрал всю монастырскую библиотеку в поисках новых для него интересных книг, которые дали бы ответ на многие загадки природы и истории. Это было преступлением в глазах церковного начальства. Дело в том, что верующий католик, в том числе и монах, мог читать лишь строго ограниченное число книг. Даже библию запрещали читать самим. Чтобы свободно рыться в монастырской библиотеке, нужно было разрешение самого папы римского. Нарушителям грозило отлучение от церкви.