— Вряд ли. Думаю, что это Красс.
— Пусть даже Помпей не причастен к заговору, он все равно постарается воспользоваться создавшимся положением.
Я не мог ему возразить, ибо не имел никаких веских доводов.
— Поэтому нам нужно быть готовыми дать ему быстрый и решительный отпор. Когда, думаешь, они собираются выступить? Этой зимой?
— Без сомнения. Горе-заговорщики вряд ли смогут долго удерживать в секрете свои козни. Думаю, Катилина планирует начать мятеж очень скоро.
— Это только к лучшему. В такое время года плыть по морю хуже всего. А по суше Помпею придется добираться слишком долго, что тоже не в его пользу. Кто еще осведомлен о положении дел?
— Консул собирается лично оповестить Марция Рекса, — ответил я.
— Отлично. Марций — хороший человек. При нем всегда находится костяк лучших легионеров. С его головорезами не могут сравниться в жестокости даже мои. Если нам удастся утихомирить повстанцев в Риме и ближайших окрестностях, преторы получат возможность набрать достаточно людей в муниципиях, и весь Италийский полуостров окажется под нашим контролем. Передай Цицерону, я жду его дальнейших указаний. По крайней мере, до конца этого года.
— Хорошо, передам. Тем временем Антоний Гибрида будет готовить военные силы, которым предстоит сопровождать его в Македонию. Они будут стоять в Пицене.
И вновь мой собеседник насмешливо фыркнул.
— На месте Цицерона я бы не стал доверять этому мерзавцу Антонию. Он может с одинаковым успехом принимать участие в заговоре и выступать против него.
— Вряд ли, — усомнился я. — Он спит и видит, когда наконец дорвется до лакомого куска в Македонии.
— Возможно, ты прав. Хотелось бы верить.
На этом наш разговор закончился, ибо подошли старшие члены семьи и я решил тихо удалиться.
Покидая виллу Кретика, я подумал о том, как мудро выстроил защиту, распределив роли среди своих многочисленных военачальников, Цицерон, что всегда было его характерной чертой. Он не видел большого вреда государству от самого Катилины и его пустоголовых сторонников, ожидая куда большей опасности со стороны потенциального «спасителя» Республики. А таковым мог стать любой полководец, оказавшийся вместе со своей армией неподалеку от Рима после быстрого и успешного окончания похода. Каждый из них мог воспользоваться сложившимся положением, как уже не раз случалось в нашей истории.
По дороге меня догнал человек, от которого я никак не ожидал, что он ищет встречи со мной. Это был Квинт Цецилий Метелл Непос, избранный трибун и легат Помпея. Я был с ним мало знаком, и мы не общались уже много лет. Он был на год или два старше меня, высокого роста и держался прямо, как воин при полном вооружении. Волосы у него были белокурые в отличие от моих темных, и если я был крепко сбит, то он был долговязым. Другими словами, не считая характерного для Метеллов длинного носа, никакого сходства между нами не было.
— Деций, — сказал он, когда мы спускались с холма Джаникулум, — давно ищу случая с тобой поговорить.
— Найти меня легко. Моя дверь всегда открыта как для официальных, так и для частных лиц.
Мы проходили мимо египетского посольства. Джаникулум был излюбленным местом обитания обеспеченных людей, которые желали иметь свое жилище неподалеку от города, но вдали от грязных трущоб и толп народа.
— Не хотелось беспокоить тебя дома. А поговорить с тобой мне надо наедине, в приватной обстановке, поэтому я счел за благо воспользоваться сегодняшним семейным собранием.
— И что же, интересно знать, потребовало столь большой секретности? — осведомился я. — Едва ли твой патрон Помпей нуждается в моих услугах для покорения оставшейся части мира.
Его красивое лицо вспыхнуло, и я тотчас пожалел, что был с ним так резок. У меня не было причин питать неприязнь к Непосу.
— Прости, — поспешил извиниться я. — Это все оттого, что я терпеть не могу Помпея. Об этом все знают. Будь любезен, продолжай.
Он остановился, мы молча смотрели друг на друга. Стоял тихий день, спокойствие которого нарушали лишь крики каких-то диковинных зверей, доносящиеся с территории египетского посольства.
— Деций, я все знаю. Теперь уже неважно откуда. Знаю, что ты вовлечен в дело, которое не только постыдное и позорное, оно просто гибельное. Умоляю тебя, брось это! В противном случае тебя протащат на крюке и бросят в Тибр. Бесчестье запятнает всю нашу семью. Как твой родственник, настоятельно прошу: остановись!