— Если нужно, то можем, — сказал он, стараясь звучать без эмоций.
Она промолчала, хотя звучало так, словно она тихо фыркнула. Она села на ствол упавшего дерева, сняв перед этим рюкзак. Она вытащила оттуда металлический контейнер, в котором что-то плескалось. Она откупорила его, сделала два глотка воды — только два, это вспомнил Петро, когда она вручила ему флягу. Два его глотка едва начали прогонять сухость из его горла. Он мог сейчас выпить всю реку. Он даже поймал каплю, которая потекла из горлышка к его подбородку и жадно слизнул ее с пальца.
Он отдал флягу, сел и прислонился к бревну, ощущая боль в спине после многих часов ходьбы.
— Как ты так хорошо умеешь искать следы?
— Овцы, — ответила она. Понимая, что ее ответ ничего не объяснял, она добавила. — Мое первое назначение было в заставу инсулы у Пиперно. Там производят ткань, это далеко на востоке. Ужасное место. Только грязь и овцы кругом. Наш капитан звал это место дырой. Он сказал, что только безнадежные и неумелые оставались там дольше года.
Говорить с Эмилией о ее прошлом было хорошо. Она говорила так, словно он был обычным человеком, а не из Семи.
— Долго ты там была?
— Год и один месяц, — она криво улыбнулась. — Но не из-за того, что я была безнадежна, хотя казалось, что я уже не увижу ничего зеленого в море грязи, — она вытащила промасленную ткань из сумки и развернула ее. Она вытащила оттуда пару кусочков сушеной рыбы, отдала половину Петро. Хоть день назад он не хотел такое видеть, он схватил радостно рыбу и стал жевать ее. В этот миг вкус был лучше, чем у любого пира. — Потому что я хорошо выслеживала овец.
— Выслеживала? — Петро проглотил кусок так быстро, что чуть не подавился. Он кашлянул. — Куда они уходили?
— Они были всюду. Боги создали людей для правления королевством глупых существ, и овцы тупее всех, — она убрала косточку из зубов и продолжила грызть рыбу. — Если калитка приоткрыла, овца выберется. Если есть утес, она туда заберется. Если можно куда-то упасть, она упадет. Они могут застрять в колючем кусте, наткнуться на волка. Всегда одна, а то и несколько овец на заставе терялись на ночь и творили глупости, и народ инсулы не жаловался. Что одна овца, когда их много? Но делать было нечего, и я ходила их искать.
Эмилия улыбнулась и стала очаровательной, какой Петро заметил ее в Эло. Она не выглядела мило, как обычные девушки, и ее черты были резкими. Но когда ее глаза сияли от воспоминаний, она смягчалась. Несмотря на грязь на ее лице, она сияла. Петро улыбнулся, чтобы поддержать ее.
— Было сложно?
— О, ночью — да. Я сделала из этого игру. Были правила. Если овца отсутствовала час, у меня был лишь час ее найти. Если ее не было два часа, у меня было два часа для поиска вместо сна. Я знала, что искала, проверяла у полян, где они держали овец. Я знала, как они пригибали ветки, где можно было найти следы их шерсти, и что они жевали по пути, — она доела кусок рыбы и взялась за другой. — Я стала хороша в этом. Я знала это.
— А если овец не было всю ночь?
Она улыбнулась, и это смягчило ее лицо снова.
— Такого не было, — звучало так, будто она хвалилась. — Конечно, в поиске овец есть одно преимущество.
— Какое?
— Они оставляют кучки навоза через каждые тридцать футов.
Петро тихо рассмеялся.
— Видимо, было бы удобнее, если бы люди так тоже делали.
— О, они делают, — сказала Эмилия со спокойным лицом. — Но только когда они останавливаются на перерыв.
— Как тут? Конечно, они… — Петро понюхал воздух. — Они…? Они не…! — он отпрянул от дерева, словно оно было раскаленным. Там, где он сидел, все было хорошо, к счастью, но с другой стороны ствола была почерневшая масса с гудящими мухами. — Боги! — закричал он и отскочил как можно дальше от вонючей кучи.
Эмилия рассмеялась от его неудобства, доела свою порцию рыбы, не прерываясь. Она ждала, пока он сядет на край бревна, а потом сказала:
— Ты ханжа, да?
— Нет. Я не ожидал… это. Вот, — Петро мог бы съесть еще три куска рыбы, но он доел свою порцию и не стал жаловаться. Он смотрел, как Эмилия доедала свою порцию, решив, что когда они остановятся в следующий раз, он постарается есть сушеное мясо медленнее.
— Выборочно? — она грызла рыбу. Петро смотрел на нее, впервые понял, что она, пожалуй, нуждалась в перерыве больше, чем он. — Многие из Тридцати такие.
Обычно эти слова заставили бы Петро возмущаться, но она произнесла слова без осуждения, и он задумался. Многие из Тридцати были заносчивыми, правда.