— Хорошо, принц Вико, но…
— Мне приносили завтрак каждое утро в восемь, — сказал Вико. — А в девять приносили горячую воду и губку для купания. Я предпочитаю очень горячую, спасибо, и тонкий кусочек мыла. В десять…
Звучало так, словно Вико повторял список привилегий не впервые. Петро представил, как он рассказывает это каждому новому слуге.
— У нас нет горячей воды, — сказал он мальчику, стараясь звучать сухо, а не виновато. — Хотя, может. Мы найдем позже ручей и поплаваем.
Петро боялся истерики, не знал, чего ожидать от того, кого растили принцем. А потом мрачное выражение лица мальчика прояснилось.
— Я еще не плавал, — признался он заинтригованно.
— Там, где я вырос, вода со всех сторон. Я мог нырять из окна спальни в прохладную воду на глубину десяти футов, если мама с папой разрешали. А они не разрешали, — с горечью добавил Петро. — Но все в семье плавали.
— В Кассафорте? — заинтересовался Вико.
Его реакция заставила Петро продолжить:
— Да, я вырос в каз… в одном из домов Семи и Тридцати, — исправился он, чтобы не выдать себя.
— Ах, да, — Вико посерьезнел. — Тогда ты подчиняешься мне.
— Эм… — Петро моргнул. — Это не так работает.
— О, да, — сказал маленький правитель. — Я приказываю Семи и Тридцати, и вы заставляете людей делать то, что я хочу. Так делает король.
— Кто тебе это сказал.
Вместо ответа мальчик стал цитировать стихотворение, которое Петро знал с детства — под эти слова дети часто играли в догонялки.
Книги Катарре учат людей,
Башни Портелло стоят до небес.
Люди со всего мира,
Смотрят Буночио картины.
Пиратимаре мастерят
Корабли от якорей до мачт.
Диветри — стекло, Диоро — мечи.
А у Кассамаги слова — это чары.
Он притих на миг.
— Я знаю все о Семи и Тридцати, как видишь. Она из них?
Петро проследил за взглядом Вико. Во сне Эмилия выглядела уязвимо. И от такого взгляда мальчика на нее Петро хотел ее защищать.
— Да и нет. Это сложно.
— Я не знаю, нравится ли она мне.
— Мне нравится, — твердо сказал Петро. — Сильно. Она хорошая, как я, так что ты будешь ее слушать.
— Я рад, что они сменили тех грубиянов, которые занимались мной, кем-то лучше, — заявил Вико. — Но я хотел бы завтрак сейчас.
— Есть идея, — Петро опустил ладонь на руку Вико, чтобы поднять его с бревна. Он думал, что ноги мальчика раздавят колонию муравьев, но в последний миг маленький принц избежал этого. — Ты хоть раз собирал ягоды?
— Собирал ягоды? — Вико, казалось, впервые слышал такие слова.
— Срывал ягоды с кустов. Это отличный завтрак.
Вико недоверчиво прищурился.
— Ягоды не с кустов. Они в мисках со сливками и сахаром.
Петро подавил улыбку. Мальчик жил закрытой жизнью. Но через пару минут Вико стал радостно искать ягоды. Они нашли среди холмов много ежевики и просвечивающего на солнце крыжовника, а еще ренклод, который горечью убрала сладость. Дерево ренклода как-то смогло пустить корни в тонкой почве среди камней, и Петро собрал гладкие плоды, похожие на сливы, в карманы для Эмилии.
Через несколько минут Вико попытался изображать, как Петро сплевывал косточки от ренклода в сторону камня, смеясь, когда они у него падали на рубашку. Петро решил задать пару вопросов:
— Ты встречал отца?
— Мой отец — принц Берто из Кассафорте, — гордо сказал мальчик. — Герой города и друг Семи и Тридцати. Я его не встречал, но мне рассказывали, что он держал меня на руках на мой первый день рождения. Ничего странного в том, что сын не встречал отца, когда они благородной крови. Было несколько случаев в истории.
— Случаев? — спросил Петро.
— Я слышал много историй о его подвигах перед его убийством.
— Его… эм? — Вико явно слышал измененной историей, которая не вязалась с тем, что знал Петро. — Кто убил твоего отца?
Вико приподнял брови.
— Такое не для моих ушей, — он явно повторял то, что ему порой говорили. Он сказал уже не так сухо, пожав плечами. — Завидующие враги, наверное.
Принц хотя бы не связывал Диветри со смертью его отца. Это радовало.
— Кто рассказал тебе о твоем отца? С кем ты жил? С мамой?
— Я — побочный сын своего отца. Не было бы правильно, если бы мать растила меня.
— О, ты… — Петро чуть не сказал «бастард». Но это не понравилось бы мальчику. — Побочный сын.
— Да. У многих правителей есть сыновья вне брака. Мой дядя Густоф научил меня этому. Густоф Вернер. — Вико ожидал, что Петро узнает имя. Петро охнул, изображая узнавание. Этого хватило маленькому принцу. — Меня растили в его доме. Не удивлен, что ты слышал о нем даже в мелкой стране Кассафорте. Он знаменит, у него одиннадцать медалей нашего правителя.