Саймон невесело ухмыльнулся.
— Очень смешно, миледи. Смешно. Да, очень… — он огляделся в палатке, проверяя двух парней и стражницу, но будто уверенный, что тут был четвертый. — Тут кто-то был?
— Да, — едко ответила Эмилия. — Кто-то большой и уродливый. Якобучи, кажется.
Она вздрогнула, когда он бросился к ней и склонился к ее лицу. Петро чуть не выскочил из кожи.
— А ты шутница, девица, — оскалился Саймон, напоминая голодного волка. — Но завтра ты смеяться не будешь.
— Почему? — спросила она, пытаясь звучать спокойно. — Что будет завтра? Твое купание раз в год?
Словно он был волком на невидимом поводке, за который потянули, Саймон отпрянул, выпрямился и рассмеялся.
— Вот увидишь, — пообещал он. — О, да. Увидишь. Интересно, так есть тут кто-нибудь?
Он проверил гобелены у двери, заглянул за них во тьму. Петро решил отвлечь его.
— Кого ты ищешь?
— Принца, — рявкнул Саймон. — Думаю, вы встречались. Низкий мальчик. Очень послушный. До этой ночи так было.
Петро сглотнул, заставляя себя произнести следующие слова. Он знал, что Вико слушал, он рассчитывал на это. Но было сложно сказать правду при том, кто ее никогда не слышал.
— Зачем тебе этот мальчик, Якобучи? — он старался звучать возмущенно. — Ты сам знаешь, что он не сядет на трон.
— О, он будет на троне.
— Никогда. Семь каз Кассафорте выбрали короля Мило. Они счастливы с ним, как и все королевство.
— Я не рад простолюдину-королю. Как и многие люди. Он может быть и не из Кассафорте.
Петро с презрением рассмеялся.
— За тобой не стоит много людей. Ты из маленькой группы, которая распространяет слухи и страх для своих целей.
Саймон прищурился. Он отвлекся.
— Группа, которая знает, что король Мило — простолюдин, ничтожество, поднявшееся выше его статуса.
Петро не стал отвечать. Заговорила Эмилия, тоже не впечатленная:
— Ты сам простолюдин. И я такая, и я счастлива за него.
— Тут ты снова ошибаешься, — Саймон прошел к ней, грозя пальцем. — Может, я простолюдин сейчас, но не буду, когда король Вико будет на троне. Оливковая корона не должна была покинуть род Алессандро.
Вико прятался рядом с Эмилией.
— О чем ты? — Петро заставил Саймона повернуться. — Тебе нет дела до короля Алессандро, иначе ты уважал бы наследника, которого он выбрал.
— Может, нет, — он рассмеялся. — Лэндеры все наладят, когда мы пригласим их. Я знаю только, что будет новая Семерка и новые Тридцать, когда Веренигтеланде будут влиять на эту страну. Все будет новым, и я буду среди новых. Может, я буду сидеть в казе Диветри, в твоих старых покоях, сынок, — сказал он Адрио.
— Не будешь, — парировал Адрио.
— Этого хочет принц Вико? — спросил Петро, может, слишком громко. — Он сказал, что хочет покончить со старым режимом?
— Какое дело до того, что хочет маленький бастард? — Саймон потирал ладони. — Он будет делать то, что скажет ему император.
— И его дядя сделал его марионеткой, — прорычала Эмилия.
— Ха! Если его дядя существует. У меня есть сомнения. Никто из нас его не видел, хотя он доставил марионетку. Противный этот малец, — Петро показалось, или из-за гобелена донеслось тихое оханье? Может, Саймон тоже это услышал, он повернул голову.
— Это все, что для тебя Вико? — спросила Эмилия. — Ты отвратительный.
— Не трать дыхание на эту мерзость. Он не из Кассафорте и не настоящий лэндер. Он ни то, ни другое.
— Это правда. Он необычный, — признал Петро. Кто среди них был чем-то одним? Он не мог быть таким. А Эмилия была наполовину из его общества, наполовину из мира стражей, и она никуда толком не подходила. Она была как то место в Соргенте, где они встретились. Часть была горячей, часть — ледяной, и это восхищало.
— Дядя его не заберет, — рассмеялся Саймон. Петро отвлекся с неохотой от Эмилии. — Ты можешь его винить, если ему приходиться иметь дело с непоседливым мальцом? Я терпеть его не могу.
Эмилия не могла поверить тому, каким грубым был Саймон.
— И этого ребенка ты зовешь королем?
— Я знаю, что мне пообещали место за столом, когда время придет. Все лоялисты получат место. Нам это обещали с первого дня. Мне плевать, кто принесет новую эру — ребенок или курица. Якобучи ждали шанса поколениями. Когда Сорранто и Диветри будут выгнаны из замка, мой отец и отец моего отца будут улыбаться в могилах, упокойте их боги. Говорите, кто умный.
Что-то в речи Саймона казалось Петро знакомым. Он знал, что слышал схожее раньше, но не мог сейчас думать, где.
— Ты умный, — сказала Эмилия, хотя давала понять, что так не думала.