Эти инструкции носили слишком общий характер, и Питт плохо представлял, что от него требуется. Он привык расследовать конкретные, уже совершенные преступления: выяснять, каким образом – и, если возможно, почему – они были совершены, и устанавливать виновных. Сбор информации о каких-то неопределенных действиях, которые могли быть (а могли и не быть) совершены в будущем, – совсем другое дело. С чего начать? Изучать было нечего, опрашивать некого, и, что хуже всего, Томас не имел никаких полномочий.
У суперинтенданта возникло ощущение, будто он потерпел поражение, еще не вступив в борьбу. В этой работе от него не будет никакого толку. Она требовала определенных навыков и знаний, которыми он не обладал. Томас был здесь чужаком, почти иностранцем. Его послали сюда в наказание за смертный приговор Эдинетту, а не потому, что он мог принести какую-то пользу. Возможно, также – как полагал Корнуоллис – ради его безопасности и чтобы он имел какой-нибудь заработок для содержания семьи. За это полицейский был благодарен, пусть даже в данный момент и его раздирали такие противоположные чувства, как страх и ярость.
Он обязан попытаться. Ему нужно как можно больше узнать у Наррэуэя, пусть даже для этого придется поступиться гордостью и заставить себя задавать вопросы. После того как он покинет эту крошечную, непрезентабельную комнатку, будет поздно. Ему предстояло действовать в полном одиночестве, чего прежде, за всю его профессиональную карьеру, никогда не было.
– Вы полагаете, что кто-то готовится организовать беспорядки или же они могут вспыхнуть спонтанно, в результате стечения обстоятельств? – уточнил суперинтендант.
– Последнее весьма возможно, – ответил Виктор. – И всегда было возможно. Но в данный момент я считаю более вероятным первое. По всей вероятности, беспорядки будут выглядеть спонтанными, и, бог свидетель, здесь достаточно бедности и несправедливости, чтобы быстро разжечь их, едва они вспыхнут. И достаточно расовой и религиозной нетерпимости, чтобы на улицах разразилась настоящая война. Наша задача, Питт, заключается в том, чтобы предотвратить ее. Казалось бы, одной смертью больше или меньше, не имеет большого значения – но только не для тех, кого это касается непосредственно. – В его голосе вновь зазвучали жесткие нотки. – И не говорите мне, что виновниками всех трагедий и несправедливостей становятся отдельные люди… Я знаю это. Но даже лучшие общества мира не смогли искоренить индивидуальные грехи зависти, жадности и гнева, и я не верю, что этого удастся когда-нибудь добиться. Мы ведем речь о своего рода безумии, когда никто не чувствует себя в безопасности, а все, что представляет собой ценность, подвергается разрушению.
Питт молчал. Мрачные мысли, вихрем проносившиеся в его голове, вызывали у него страх.
– Вы когда-нибудь читали о Французской революции? – спросил Наррэуэй. – Я имею в виду ту, что произошла в тысяча семьсот восемьдесят девятом году, а не недавнюю, потерпевшую фиаско.
– Да, – кивнул Томас.
По его телу пробежала дрожь, когда он вспомнил, как школьный учитель описывал улицы Парижа, залитые кровью, стекавшей с эшафота, на котором стояла работавшая без перерыва гильотина.
– Большой террор, – не вполне уверенно произнес он.
– Совершенно верно, – поджал губы Наррэуэй. – Париж совсем недалеко от нас, Питт. Не думайте, будто подобное не может случиться здесь. В Англии достаточно неравенства.
«Неужели он говорит серьезно? – изумился Питт. – Разумеется, это преувеличение. Но даже если в его словах есть хотя бы доля правды, это ужасно!»
– Что вам нужно от меня конкретно? – спросил он, стараясь говорить как можно более спокойным тоном. – Скажите, что именно я должен искать.
– Мне от вас вообще ничего не нужно, – ответил Виктор с внезапно появившейся на лице гримасой отвращения. – Мне навязали вас сверху, и я не знаю, зачем и почему. Но раз вы здесь, я буду использовать вас так, как мне заблагорассудится. Я нашел вам жилье, относительно приличное для Спиталфилдс, а ваш домовладелец Исаак Каранский пользуется определенным влиянием в своей общине. Наблюдайте за ним, слушайте его и все запоминайте. Если узнаете что-нибудь достойное внимания, сообщайте мне. Я бываю здесь каждую неделю, в то или иное время. Сообщайте все сапожнику, который занимается починкой обуви в мастерской, расположенной рядом с этим зданием, а он будет передавать это мне. Приходите сюда, только если раздобудете важную информацию, – но тогда приходите обязательно. И запомните: лучше переусердствовать и ошибиться, чем недоглядеть и упустить что-то важное.