— Ну, это к тому, что все случится не у вас.
Ушла соседка. Стали старые дальше отгадывать сон, а старуха и сказала:
— Это клад, Федорович, через Алену-соседку дал нам знак.
Немедля собрались они и вечером пошли к овражному Лысому
камню. Пришли на то место, расстелили простыню и наложили крест. Сколько просидели — не упомнили. Вдруг показалось им — рассвело. Идут люди и говорят:
— Что вы здесь сидите, один и другой?
Они увидели, что уже день, что клад не укараулили, пошли домой. Отошли от того места, и тут же обуяла их ночь. И с тем пришли домой ночью.
— Старик, да как же это так? — сказала старуха, дрожа от страха. — Ведь и версты нет до дома, а выходит, вишь, весь день с утра до ночи шли до дома, а расстояние-то всего-навсего верста. Как это так? Это же не соответствует своей действительности.
— Выходит, бабка, примнился нам день-то, — стал отгадывать этот случай старик. — В помраченном времени, в заколдованном кругу мы побывали с тобой. И людей ненастоящих видели. Слава Богу, что нас благополучно вынесло оттудова.
— А сон? К чему бы это?
И действительно — все с того сна началось.
Пришли они к соседке Алене и говорят:
— Нехороший сон ты, Аленка, видела — обморочный, и нехорошо, что нам его рассказала.
— Какой сон? Никаких снов я не видела.
— А утром кто приходил сегодня?
— Да гляньте вы на улицу — ведь утро-то только началось.
Посмотрели старые друг на друга, жутко стало у них на душе, и,
боясь оглянуться, побрели они как не по своему времени к своей избушке, где была еще ночь и горел на столе ночник…
У сна два направления: из сна в явь или из яви — в сон. Первый сон является как бы эхом того мира, который весь — будущее. Энергия того света воплощается в видения, в вещие символы. В нашем случае странно, как-то магически клал указывает на самого себя. Объявляется и пропадает, словно он не может привиться в этом мире. Старые люди говорят, что такой клад не земной, должно быть, бесы прячут друг от друга сокровища.
В г. Токмаке к старику Чернышеву, человеку несуеверному, насмешливому и зажиточному (сын был послом в Бразилии), три раза привиделся один и тот же сон, будто явился к нему покойный родитель и сказал:
— На ближних сыртах схоронен мною клад. Открыть я тебе его не успел. Теперь он меня мучает там, где я теперь живу. Спаси меня — иди туда и открой. Там есть приметное место — большой камень, ты подрой его…
Чернышев посмеялся над этим своим сном.
— К чему сие явление? Дурень, значит, стал во сне. А все цены: летят гуськи — дубовые носки, кожаные шейки.
Через неделю родитель опять пришел во сне и то же самое сказал Чернышеву. Тот и вовсе расстроился. И сказал себе: «Покойники снятся к перемене погоды».
В третий раз отец вовсе пришел во сне расстроенный и, сказав то же самое, отхлестал старика Чернышева ремнем:
— Вот тебе, неслух, к перемене погоды!
Проснулся Чернышев, мягкое место болит — рубцы синеют.
«Что-то не так! — решил он. — Рубцы-то в правдашние». Собрался и пошел на то место в верстах пяти от города. Захватил с собой саперную лопату. Стал он рыть — и тут его затмило, голос услышал:
— Чего ты, старик, могилу себе стал копать? Не рано ли?
Оглянулся — никого. Он опять принялся рыть. И опять голос из воздуха соткался:
— Чего ты, старик, могилу себе стал копать?
И в третий раз голос из воздуха остерег его. А он в ответ:
— Ах, тютюнь-растютюнь, глотка ветряная.
Тут его что-то как ударило — ворона села на лопатку. Ему бы перекрестить ее, но старик давно отвергся от веры. Кинул он в ворону комком земли, задел за крыло — одно перышко отлетело и стало золотой цепочкой. Чернышев подхватил ее и драпу. Побежал к городу, а вышло — в горы. Там на горе дома стоят, и его избу видно — высокая. Он — назад, а местность вокруг другая: леса сосновые, и в них люди с тремя лицами на голове. Глянул он в ручей, а там люди текут, и каждый держит на груди свое лицо, и спереди головы — лицо, и лицо с лицом разговариваю! и смеются, а его, Чернышева, отражения в воде нет.
— Как же так меня нету?
Тут он прочитал молитву — проняло. Все исчезло.
А он еще только за город вышел, и лопатка чистая, новенькая, в смазке, как прежде.
Он и вернулся назад. Жена зовет завтракать. Чернышев и говорит:
— Я за город сейчас выходил, согласно своему сну.
— Да что ты, — говорит ему жена. — Ты и отлучался-то всего на минутку.
— А где же я был?
— В сарае инструмент проверял.
Ему потом и сказали, что нужно в церкви помянуть родителя и клад с него снять в церкви. Так и сделал и долго еще гадал, что же это с ним происходило. И, как человек читающий, с философской склонностью, определил: