— Фракийский народ — самый многолюдный на свете. Фракийцев во много раз больше, чем греков. Если бы все фракийцы действовали единодушно, их никто не мог бы одолеть, и они были бы самым сильным народом в мире, но, к нашему счастью, они никогда не будут согласны между собой, и поэтому они для нас не страшны.
— Но зато они очень храбры, — заметил Архилох.
— Да, это настоящие звери, — ответил Главк, — и драться с ними — нешуточное дело. Живут они как дикари: все домашние и полевые работы у них выполняют женщины и рабы. Говорят, что каждый фракиец имеет обычно от десяти до двенадцати жен, а знатные — и того больше. А если кто имеет четыре или пять жен, про того говорят: «Да он почти холостой!» — и считают его несчастным. Они покрывают свое тело татуировкой.
— Что значит — татуировкой? — спросил Архилох.
— Это значит, что они накалывают себе всевозможные рисунки на теле, и эти рисунки остаются на всю жизнь. Благородный человек должен быть обязательно украшен такими рисунками — у кого их нет, тот считается неблагородным. Мужчины ничему не учатся, кроме военного дела. Жить в праздности считается у них высшей доблестью, заниматься земледелием для них — самое постыдное дело. Самое благородное дело для мужчины-фракийца — война и разбой.
Архилох подумал обо всем пережитом им в последнее время и сказал:
— Ну, в этом и мы от них недалеко ушли!
После недолгого плавания судно прибыло в прибрежную фракийскую деревушку Аргил. Здесь греков уже ожидали царские посланцы из Родопы и перевезли их на лошадях в столицу. По дороге греки узнали печальную весть: царь Гебелейсис скоропостижно скончался, на престол вступил его юный сын, который ни шагу не делает без советника Эсидра. С ним и придется иметь дело фасосским послам. Послы прибыли в Родопу перед самыми похоронами царя. По фракийским представлениям, прежде чем похоронить царя, надо было послать гонца на тот свет, к Залмоксису (так называли своего бога фракийцы). Хотя, как думали фракийцы, все праведники попадают в загробный мир и живут там вечно, получая любые удовольствия, какие только ни пожелают, но царей там встречают с особой торжественностью. Поэтому необходимо было предупредить бога, послав к нему гонца, чтобы он мог подготовить царю пышный прием. Архилоху разрешено было присутствовать при церемонии отправки гонца на тот свет.
Воины выстроились вдоль дороги. На головах у них были шапки из лисьих шкур, на теле — короткие рубахи, а сверху — длинные пестрые плащи, стянутые поясом. На ногах была высокая обувь из козьих шкур мехом наружу; эта обувь доходила до колен. Вооружение состояло из легких щитов, сплетенных из ивовых прутьев, луков и коротких мечей. В правой руке они держали по два острых копья, а в левой — по одному. Был устроен жребий. Сперва каждый бросил в ящик черепок с изображением своего герба,[15] а затем старейший воин, перемешав черепки, вынул из ящика один из них. Тот воин, чей черепок он вытянул, должен был отправляться гонцом к Залмоксису. Ему торжественно передали точное поручение: он должен сказать богу, что скоро прибудет царь, а также сообщить ему, в чем нуждается народ бисалтов на этом свете.
После этого четыре воина подошли к гонцу с обеих сторон, взяли его за руки и за ноги и подбросили высоко в воздух, так что он упал на подставленные копья. Воин умер, пронзенный насквозь копьями. Затем все остальные воины с громкими криками пустили в небо стрелы.
После этого из дворца вынесли тело Гебелейсиса и опустили его в могилу. Но, прежде чем закрыть могилу и насыпать над ней курган, над могилой закололи несколько военнопленных саийцев и любимых коней царя. Затем жены Гебелейсиса подняли плач, прославляя покойника, и стали громко спорить между собой, какую из них царь больше всего любил. Каждая жена уверяла, что она была наиболее дорога царю, и родственники подтверждали это.
Только одна из жен, самая молодая и самая красивая, не участвовала в этом споре, а стояла в стороне, бледная и испуганная. Один из придворных подошел к ее отцу и сказал ему тихо несколько слов, после чего отец молодой женщины неуверенным голосом проговорил, что покойник больше всего любил его дочь. Этого было достаточно для того, чтобы придворный указал на нее пальцем, и отец схватил и поднял ее на воздух: ведь самая любимая извсех жен должна была быть умерщвлена на могиле царя ее ближайшим родственником, чтобы она могла прислуживать царю и в загробном мире. Но молодая женщина резким движением вырвалась из рук отца и бросилась бежать. На мгновение она остановилась: воины были расставлены со всех сторон и бежать было некуда. Но затем она увидела неизвестного ей грека — это был Архилох, — бросилась к нему и обняла его ноги.
15
Каждый фракиец имел свой родовой знак (герб), который при жеребьевке выцарапывался на черепке вместо его имени.