И вновь его слова взволновали толпу. Опять послышались крики «Да здравствует Генрих Святой!» Жуайез под ударами бичей застонал, и на этот раз — совсем не притворна. Сзади к нему подобрались четыре паломника и ударили по спине хлыстами, настоящими хлыстами из прочной кожи. Перепуганный Жуайез уронил крест. Он попытался уклониться, может быть, даже убежать, но четверо в рясах не отступали от него. Удары сыпались градом…
— Перестаньте! Пощадите! Убивают! Помогите! — взвыл несчастный брат Анж.
Это длилось несколько минут; даже Гиз растерялся, не понимая, что происходит. Жуайез лишь бессильно стонал.
Но тут раздался чей-то уверенный голос:
— Прекратить!
Из собора вышел человек и шагнул к брату Анжу. Тотчас же четыре паломника отошли в сторону, откинули капюшоны, и все узнали Шалабра, Монсери, Луаня и Сен-Малина.
Человек, появившийся на площади, держался спокойно и с достоинством. При виде его толпа смолкла, а солдаты Крийона взяли на караул. Гиз сошел с коня, снял шляпу и согнулся в низком поклоне.
На площади перед шартрским собором появился Генрих III, король Франции.
Глава II
ГЕНРИХ III
Не обращая внимания на Гиза, король подошел к Жуайезу, опустился перед ним на колени и звучным голосом произнес:
— Иисус, Господь мой, ты воззвал ко мне, ко мне, несчастному монарху, обиженному и изгнанному собственными подданными! И вот я — пред тобой, Иисус сладчайший! Умоляю, позволь мне стереть драгоценную кровь, что струится из твоих ран!
С этими словами Генрих III поднялся и начал вытирать своим носовым платком лицо Жуайеза.
— Сир!.. Ваше Величество!.. Что вы!.. Какая честь!.. — залепетал растерявшийся монах.
Настроение толпы обычно изменчиво. Когда паломники увидели, как король склонился перед Жуайезом, они пришли в восторг. Монарх присоединился к крестному ходу!.. Значит, он так же ненавидит проклятых еретиков, как и его добрый народ! Раздались аплодисменты и крики одобрения. Король поднял руку, требуя тишины:
— Схватить этих двух негодяев! — крикнул Генрих III, указывая на двух верзил, изображавших мучителей Христа. — Приказываю: заточить их в тюрьму, подвергнуть бичеванию, а потом вздернуть на виселице.
— Но сир!.. — совсем перепугался Жуайез. — Ваше Величество заблуждается… Они же ни при чем…
— Иисус милует вас! — громогласно заявил Генрих III. — Вас не повесят, а только накажут кнутом. Увести их!..
Стража безжалостно схватила несчастных ряженых и уволокла с площади.
— Вот как король Франции расправляется с врагами Господа и Церкви! — крикнул Генрих.
Эти слова вызвали небывалый энтузиазм в толпе: паломники закричали, захлопали, и Генрих услышал слова, от которых давно уже отвык.
— Да здравствует король! — пронеслось над площадью.
Генрих гордо выпрямился, глаза его заблестели. Он спокойно повернулся к герцогу де Гизу и обратился к нему поистине королевским тоном:
— Дорогой кузен, восславим же Господа за ту великую радость, что Он даровал нам сегодня. А потом в ратуше нашего доброго города Шартра я выслушаю просьбы и жалобы жителей нашей столицы. Пусть мои верные парижане заходят в собор…
Гиз и рта не успел раскрыть, а король уже повернулся к нему спиной и первым двинулся к собору.
— Черт возьми! — проворчал про себя Гиз. — Это жалкое подобие монарха осмеливается насмехаться надо мной!.. А я еще хотел сохранить ему жизнь!.. Терпение, терпение! Он мне за все заплатит!
И герцог вошел в огромный собор, где уже началась благодарственная месса. Свита Гиза последовала за своим господином.
Король только что сказал, что паломники из Парижа смогут слушать мессу в храме. Но на самом деле весь собор был уже до отказа заполнен преданными людьми Генриха и королевской охраной. Лишь человек двадцать из окружения Гиза смогли пройти в боковой придел.
Генрих сел на трон под балдахином, а вокруг расположилась стража. На площади столпились паломники и горожане, пытаясь услышать хотя бы обрывки службы. Двери собора распахнули настежь, чтобы верные дети церкви могли наслаждаться псалмами и молитвами.
Месса закончилась, и Генрих III направился в ратушу; с Гизом король даже не стал разговаривать. Герцог на мгновение замешкался у главного портала: он был вне себя от бешенства и не знал, как поступить. Гиз уже собирался немедленно двинуться обратно в Париж, но тут к нему подошел маркиз де Вилькье, приближенный Генриха III. Маркиз вежливо раскланялся с Гизом и произнес:
— Господин герцог, Его Величество король поручил мне передать, что он примет вас завтра утром. Вам, а также сопровождающим вас горожанам и судейским, назначена аудиенция на девять часов.
Среди верных Гизу дворян послышался недовольный ропот. Но герцог поднял руку, призывая к спокойствию, и обратился к маркизу:
— Скажите Его Величеству, что я благодарю за оказанную честь и завтра прибуду на аудиенцию. Правда, король мог бы выбрать посланника и получше…
В окружении Гиза Вилькье терпеть не могли, так же, как и самого д'Эпернона.
Маркиз понял намек, но лишь улыбнулся в ответ:
— Господин герцог, я обязательно передам ваши пожелания Его Величеству.
Гиз со свитой направился к гостинице «Золотое солнце». Река Эвр разделяется возле Шартра на два рукава: один огибает городские стены, а второй течет через город. На берегу этой речной протоки и стояла гостиница «Золотое солнце». Кардинал Гиз и де Майенн уже устроились в «Золотом солнце» и пока не показывались на шартрских улицах. Окруженный дворянами герцог неспешно шествовал по улицам Шартра. Вдруг, у самого порога гостиницы, Моревер схватил за рукав Менвиля и показал ему на какого-то человека в толпе зевак.
— Смотри!.. Смотри же!
— Что там еще? — лениво спросил Менвиль.
— Нет, показалось… не он… — ответил Моревер, — я решил было, что это — Пардальян…
Слова Моревера услышал Гиз и немедленно насторожился:
— Вы его видели? Где он?
— Не волнуйтесь! Его нет в живых! — произнес чей-то голос.
Гиз, Менвиль, Бюсси-Леклерк и Моревер разом обернулись и увидели улыбающуюся герцогиню де Монпансье.
Мария пригласила герцога в свои апартаменты, а его свита все еще оставалась на улице возле гостиницы.
— Однако! — проворчал Бюсси-Леклерк. — Если этот тип умер, то, видно, только-только…
Когда брат и сестра оказались наедине, Мария с улыбкой сказала герцогу:
— Дорогой Генрих, перестаньте волноваться. Из-за этого Пардальяна вы совершенно потеряли голову…
— Так его нет в живых? Откуда вам это известно?
— Мне сказала одна женщина… Поверьте, она никогда не ошибается и никогда нас не обманывала…
— Фауста… — как зачарованный, медленно произнес Гиз.
— Я готова повторить слово в слово то, что она сказала: «Передайте герцогу, что Пардальян мертв, а если его светлость не поверит, добавьте, что убила его я… «
— Вы виделись с ней после въезда в Шартр?
— Я только что от нее: Фауста подтвердила, что дело сделано!
Гиз не знал, кому верить. Неужели Бюсси-Леклерк ошибся?.. Но, в конце концов, Леклерк Пардальяна не видел, он только слышал голос в темноте. А Фауста никогда не ошибается! Может быть, она выследила Пардальяна, когда тот шел в составе процессии, ночью устроила засаду, и ее люди убрали шевалье уже после его столкновения с Бюсси.
Генрих де Гиз старался не показывать своих чувств, но вздоха облегчения он сдержать не смог. Сестра поняла, что герцог несказанно обрадовался.
— Бог с ним, с этим авантюристом, — с притворным равнодушием сказал Гиз, — жив ли, мертв ли он, мне нет до него никакого дела. Важно другое — где сейчас монах?
— В Шартре; прибыл вместе с крестным ходом.
Герцог де Гиз особой чувствительностью не отличался, но при мысли, что от Парижа до Шартра где-то рядом с ним шагал будущий убийца Генриха III, герцог содрогнулся. Может, как раз сейчас, в эту минуту, Жак Клеман готовится нанести королю смертельный удар…
— Так вы готовы, дорогой брат?
Нежный голосок Марии де Монпансье вернул Гиза к действительности. Генрих ответил сестре обычным уверенным тоном: