Шевалье решил нагнать его во что бы то ни стало. Он до сих пор еще не перехватил письмо — а между тем время шло! Придется просто-напросто откровенно поговорить с этим всадником… А если посланец Фаусты заупрямится, Пардальян отбросит всякую вежливость и побеседует с ним со шпагой в руке.
К полудню вдали показались башни Кале. Пардальян попытался нагнать графа, но тот, оставив Кале слева, двинулся по дороге, что вилась вдоль побережья.
— Сейчас уйдет! Надо торопиться! — проворчал Пардальян.
Шевалье пришпорил коня и понемногу начал нагонять графа. Тот вдруг резко осадил и развернул лошадь и, с пистолетом в руке, стал ожидать преследователя. Увидев это, шевалье пустил коня рысью, потом шагом и, наконец, остановился всего в нескольких шагах от графа. Учтиво сняв шляпу, Пардальян приветливо улыбнулся посланцу Фаусты.
Тот застыл в недоумении. Согласитесь, невозможно без предупреждения палить в человека, который столь вежливо тебя приветствует, невзирая на взведенные курки твоих пистолетов! Или этот человек — сумасшедший, или же ему безразлична собственная жизнь. Однако на сумасшедшего шевалье никак не походил.
Графу пришлось не менее вежливо ответить поклоном на поклон. Он убрал пистолет в седельную сумку и произнес:
— Сударь, меня зовут Луиджи Каппелло, граф тосканский. С кем имею честь?
— Жан де Маржанси, граф французский.
Они еще раз коснулись своих шляп и двинулись бок о бок по той дороге, что шла от Кале к городку Гравлен.
— Не будет ли нескромным, — спросил итальянец, — поинтересоваться, откуда вы держите путь?
— Ничуть, сударь! С удовольствием вам отвечу, — сказал шевалье. — Я еду из Парижа, точнее — с острова Ситэ… правда, по дороге я заезжал в базилику Сен-Дени.
При этих словах Луиджи Каппелло вздрогнул и, пристально взглянув на собеседника, как-то странно повел рукой.
Пардальян улыбнулся:
— Господин граф, я весьма сожалею, что не могу ответить на тот таинственный условный знак, который вы мне только что сделали. И не могу по очень простой причине — я не знаю ответа. Вы ошиблись — я не принадлежу к числу сторонников принцессы Фаусты.
— Вот как! Впрочем, я сразу это понял, — ответил раздосадованный граф.
Луиджи Каппелло явно встревожился.
— Скажите же в таком случае, куда вы направляетесь? — спросил граф.
— Как куда?! Туда же, куда и вы — в Дюнкерк. А из Дюнкерка, если понадобится, я поеду в лагерь вашего прославленного соотечественника Александра Фарнезе.
Посланец Фаусты задумался. Зачем этот человек едет в Дюнкерк? Может, его послала принцесса Фауста? Но тогда почему он не знает условного знака? С другой стороны, похоже, ему многое известно…
— Сударь, — продолжал итальянец, — вы так любезно отвечаете на мои вопросы, что я позволю себе задать вам третий и последний…
— Пожалуйста, сколько хотите, но только потом я, с вашего разрешения, тоже порасспрошу вас.
— Договорились. Итак, почему вы преследуете меня, начиная с Даммартена?
— С Сен-Дени, — поправил его Пардальян.
— Хорошо. Почему вы меня преследуете, начиная с Сен-Дени? И почему, когда я оторвался от вас в Амьене, вы вновь последовали за мной?
— Мне просто доставляет удовольствие путешествовать в компании с вами!
— Откуда вы знаете, что я направляюсь в лагерь Александра Фарнезе?
— Потому что я слышал, как об этом говорила благороднейшая госпожа Фауста, — спокойно ответил шевалье.
— Вот как! — воскликнул изумленный итальянец. — Вы сказали, что вам нравится путешествовать вместе со мной, но, полагаю, есть и другие причины?
— Господин граф, позвольте теперь мне задать вам один вопрос.
— Прошу…
— Знаете ли вы, что содержится в письме, врученном вам в Сен-Дени от имени госпожи Фаусты и адресованном герцогу Фарнезе?
Граф был потрясен. Он больше не сомневался: конечно, этого человека послала не Фауста, это враг, и враг опаснейший, подслушавший важные секреты.
Посланец Фаусты огляделся. Справа от дороги простирались поля. Впереди виднелся городок Гравлен — домики рыбаков и церковь с колоколенкой. Вокруг ни души, прекрасное место для того, чтобы отделаться от назойливого спутника.
А Пардальян все улыбался.
— Сударь, мне трудно ответить на ваш вопрос, — наконец произнес итальянец. — Я не везу никакого письма и, следовательно, ничего не могу сказать по поводу его содержания.
— Ах, господин граф, — с сожалением воскликнул шевалье, — вот как вы платите мне за искренность. Я вам сказал правду, чистую правду, а вы пытаетесь меня обмануть! Нехорошо, стыдно, граф!..
— Ну ладно! — не стал возражать Каппелло. — Я везу письмо… ну и что с того?
— А я вас спросил, известно ли вам, о чем говорится в этом послании?
— Нет! И даже если бы я знал…
— …вы бы ничего мне не сказали. Естественно… Но вы не знаете. Хотите, я сам вам расскажу?
— Да кто вы такой, сударь? — крикнул рассвирепевший итальянец.
— Вы спросили, как меня зовут, и я ответил, что ношу титул графа де Маржанси. А вот кто я такой, это другое дело… Письмо, граф, давайте поговорим о письме. Итак, в нем содержится приказ госпожи принцессы господину Фарнезе выдвинуться с армией к границам Франции и по первому же знаку Фаусты выступить на Париж.
Посланец смертельно побледнел.
— И что же? — пробормотал он.
— Только одно — я не желаю, чтобы Александр Фарнезе получил это письмо!
— Как это — не желаете?..
Граф схватился за пистолет, Пардальян сделал то же самое.
— Подумайте, сударь, — настаивал шевалье, — лучше вам добровольно отдать мне послание.
И он наставил оружие на своего спутника. Каппелло только пожал плечами.
— Вы не подумали об одной вещи, — заметил он совершенно спокойно. — Я ведь могу и убить вас… Впрочем, прежде я хочу вам кое-что сказать…
— Я вас слушаю очень внимательно.
— Вы ведь рассказали мне содержание письма, хотя до этого мне было неизвестно, что в нем. Если бы я вас боялся, я бы мог отдать вам бумагу, а приказ передать Фарнезе на словах…
— Не получится, — ответил Пардальян, — герцог выполнит только письменное распоряжение Фаусты.
— Тогда я убью тебя! — выкрикнул итальянец и выстрелил.
Но Пардальян успел ударом шпоры послать коня вбок, и пуля прошла в двух дюймах от его головы. Тотчас же шевалье выстрелил сам, но не во всадника, а в лошадь: пораженное в голову животное рухнуло наземь. Посланец Фаусты успел спрыгнуть и выхватил шпагу. Пардальян тоже спешился и обнажил оружие.
— Сударь, — спокойно произнес шевалье, — прежде чем мы скрестим клинки, будьте любезны выслушать меня. Я назвался графом де Маржанси, и я имею права на этот титул. Но у меня есть и другое имя — меня зовут шевалье де Пардальян.
— Так я и думал! — воскликнул граф.
И он посмотрел на своего противника с любопытством и некоторым восхищением.
— Я вижу, вы знаете меня, — продолжал Пардальян, — что ж, тем лучше. Это избавит нас от долгих речей. Раз вы слышали обо мне, граф, вам, полагаю, известно, что ваша госпожа пыталась убить меня не то три, не то четыре раза. Не так давно я спас ей жизнь, в знак глубокой благодарности она натравила на меня солдат герцога де Гиза. Я легко мог убить ее, и я полагаю, что Бог бы не разгневался, сделай я это. Мне достаточно было просто протянуть руку. Но, признаюсь, я испытываю отвращение к убийствам… Что, впрочем, не мешает мне считать госпожу Фаусту моим заклятым врагом. Я пойду на все, лишь бы разрушить ее преступные замыслы.
Кроме того, у меня есть все основания полагать среди своих личных врагов сторонников, друзей и слуг госпожи Фаусты, начиная с герцога де Гиза и кончая вами…
Я читаю, сударь, в ваших глазах страстное желание убить меня… но вы меня не убьете, нет! Я не желаю, чтобы письмо пришло по назначению, я знаю, что вы служите женщине, неоднократно пытавшейся умертвить меня, следовательно, у меня нет выбора — я заколю вас!