Генрих быстро спустился во двор замка и с удовольствием взглянул на целую толпу своих приверженцев, ждущих высочайшего повеления сопровождать короля в храм. За рядами дворян виднелись грозные колонны солдат Крийона. Генрих сел на коня и выехал из ворот замка. Свита последовала за государем.
Выезд короля был великолепен: впереди герольды, трубящие в фанфары, за ними — рота мушкетеров, потом сам король в окружении толпы своих придворных. Гиз ехал сразу же за Генрихом и поэтому оказался отрезан от своих приверженцев.
Роскошная и торжественная процессия двинулась к собору. Однако в воздухе была разлита тревога: каждый спрашивал себя, нет ли тут какой-нибудь ловушки.
Капитул собора, предупрежденный в последний момент, успел собраться у главного входа. Священнослужители в церковном облачении ожидали появления Его Величества. У храма Генрих спешился и, не говоря ни слова, вошел в собор. За ним потянулась свита. Гиз шагал следом за королем, отстав от него примерно на шаг.
В мгновение ока церковь оказалась заполненной до отказа. Король и Гиз приблизились к главному алтарю. Настоятель собора в сопровождении викариев преклонил у алтаря колена и вознес короткую молитву. Потом священник взошел по ступеням, открыл дароносицу и вынул золотой ковчежец, украшенный драгоценными камнями. Хор затянул Tantum ergo, а настоятель повернулся к присутствующим, подняв ковчег вверх.
Все опустились на колени, и король — первый. Генрих III крестился и молился, истово бия себя в грудь. Похоже, королю было за что вымаливать у Господа прощение. Наконец ковчежец водрузили на алтарь, и король встал.
— Но где же Священное Писание? — спросил Генрих. — Для такой клятвы нужна и Святая Библия рядом со Святыми Дарами.
Настоятель приказал положить на алтарь Библию. Король внимательно взглянул на Гиза. Тот твердым шагом поднялся по ступеням и вытянул правую руку. Мертвая тишина воцарилась в соборе.
— Клянусь на Святом Евангелии и на Святых Дарах, — громко произнес герцог, — от своего имени и от имени Католической Лиги, которую я возглавляю, что всегда буду готов примириться с Его Величеством королем. Клянусь в вечной дружбе и преданности!
Генрих III, которого до этой минуты, похоже, еще мучили сомнения, сиял от радости. Он поднялся вслед за герцогом по ступеням, вытянул руку и сказал:
— Клянусь на Святом Евангелии и на Святых Дарах, что готов примириться с моим кузеном герцогом де Гизом и с Католической Лигой. Клянусь в вечной дружбе!
Из рядов сторонников короля раздались крики «Виват!», меж тем как приверженцы Гиза хранили мрачное молчание. Король протянул руку Гизу, и тот, коснувшись ее, почтительно поклонился. Генрих III и Генрих де Гиз примирились!
Король чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Он начисто забыл обо всех давешних страхах и опасениях. Генрих приказал Крийону отправляться вместе со свитой обратно в замок. Королю пришлось дважды повторить свое приказание, прежде чем Крийон нехотя подчинился. Преданному слуге явно не по душе было то обстоятельство, что его повелитель остается в компании сторонников Гиза.
— Господа, — заявил Генрих III, — поскольку мы примирились, я считаю, что среди нас нет врагов. Король полностью доверяет своим дворянам.
— Да здравствует король! — без особого энтузиазма откликнулись приближенные Гиза.
Король обратился к Меченому:
— Господин герцог, будьте любезны, проводите меня в замок. Надеюсь, ваши свитские не откажутся сопровождать нас. А что касается вас, господин кардинал, и вас, герцог де Майенн, я думаю, вы присоединитесь к вашему любимому брату в час обеда. Господа, приглашаю вас отобедать со мной. Такое значительное событие следует отметить!
Король и герцог удалились, а кардинал вполголоса отдал какие-то распоряжения придворным Гиза. Те быстро передали эти указания мрачным, раздосадованным сторонникам Лиги, выходившим из собора. В результате около двух сотен наиболее видных деятелей Католической Лиги задержались в храме. Все двери закрыли, и после этого, предварительно убедившись, что в соборе нет ни одного постороннего, кардинал заговорил:
— Господа, все вы слышали моего брата герцога.
Его речь прервали ругательства и разъяренные выкрики:
— Подлое предательство!
— Он не имел права клясться от имени Лиги!
— Гиз падет, как и Валуа.
Кардинал лишь загадочно улыбался. Когда буря негодования утихла, он продолжил:
— Вижу, господа, что вы неправильно истолковали слова моего брата… Он поклялся в вечной дружбе и преданности, но кому?
— Как кому? Королю! — отозвались дворяне.
— Верно, господа, королю… но не королю Генриху III, не династии Валуа! Генрих Валуа приговорен, считайте, что он уже больше не король!.. Герцог Гиз принес клятву на Святом Евангелии и на Святых Дарах тому монарху, которого выберет Лига! Тому королю, которого выберете вы, господа! А я, в свою очередь, клянусь, что именно эту клятву он и сдержит!
Глава XXV
ПРЕДАТЕЛЬ И КОРОЛЕВА
Приверженцы Лиги, которые, услышав клятву Гиза, решили, будто их предали, моментально повеселели, поняв, что речь идет всего лишь об очередной уловке. Больше им ничего не пришлось объяснять. Клятва о примирении вовсе не разрушила их замыслы, а, напротив, усилила позиции Лиги.
Вечером во время большого приема в замке сторонники Гиза казались довольными и счастливыми; более того: они позволяли себе насмешливо поглядывать в сторону Генриха III.
Король пообедал с большим аппетитом, что с ним случалось нечасто. Он совершенно не обращал внимания на странности поведения герцогской свиты. Но от многих других не ускользнула ни одна деталь. Конечно, среди проницательных наблюдателей оказались и королева Екатерина, и ее астролог Руджьери.
Астролог находился в небольшой комнате рядом с обеденным залом и через отверстие в стене мог незаметно наблюдать за королем и его гостями. Сюда его привела королева-мать и велела во время обеда внимательно следить за братьями Гизами. Никогда еще старая королева так не тревожилась за сына. Она чувствовала приближение несчастья. В веселых, довольных лицах Гизов и их приверженцев ей виделась угроза ее обожаемому Анрио.
Что касается короля, то он в душе ликовал, но вовсе не потому, что примирение с Гизом могло принести мир исстрадавшимся подданным. Нет, просто Генриху III очень хотелось вернуться в Париж!
За королевским столом обедали маршал де Бирон, де Вилькье. дю Га, Крийон, трое Гизов и несколько видных деятелей Католической Лиги. Приглашенных рассадили вперемешку — так, чтобы рядом с роялистом непременно оказался сторонник Лиги. Король сидел в кресле, на небольшом возвышении, и оживленно беседовал с сотрапезниками:
— Клянусь Шартрской Божьей Матерью… Кстати, покидая Шартр, я поднес церкви в дар пелену из золотой парчи… хотел бы я видеть физиономию проклятого Беарнца, окажись он здесь, рядом с нами! При одной мысли о нем меня смех разбирает!
И король действительно расхохотался. За ним рассмеялся герцог де Гиз, потом все сидящие за столом, а затем к ним присоединились и все стоявшие в обеденном зале придворные.
— Мне кажется, я так и слышу его голос: «Черт бы вас всех побрал!» — при этом Генрих так удачно изобразил южный акцент короля Наваррского, что окружающие прямо-таки захлебнулись от смеха.
— Кстати, сир, а вы знаете, чем занят в данный момент Генрих Наваррский? — спросил кардинал де Гиз.
— Ей-богу, нет! А вы, герцог?
— Я тоже не знаю, — ответил Гиз, — но думаю, мой брат сейчас нам что-нибудь об этом расскажет.
— Так вот, сир, — продолжал кардинал, — он возвратился в Ля Рошель и председательствует на всеобщей ассамблее протестантов.
— Значит, гугеноты тоже созвали что-то вроде Генеральных Штатов? — ехидно поинтересовался король. — Что ж, пусть королек собирает кого угодно. Теперь он нам не страшен. Если мы выступим против Генриха Бурбона, то с Божьей помощью и с помощью нашего друга (тут король выразительно взглянул на Гиза) мы непременно разобьем гугенотов.