Я не буду тебе врагом,
В тебя верить буду
Не только в полночь."
Но мир отмолил: здесь каждый своё получит,
Да, не чудовище – пойду стезей паучьей,
Будто бы дело столь важное мне поручено:
Быть святым ангела грехом
Среди всех чудовищ
И среди чучел.
Сказка
Ты говорила: "Смотри не умри, шаман!"
Убеждена, что ты и за версту мой шаг
Чувствуешь, слышишь, мол, такова душа,
Трепетна и жива у тебя, разбойница.
Предупреждала: "Погибнешь – сама убью!
Найду, воскрешу и силы придам копью,
Рядом прилягу, с телом твоим сгнию!
Пусть эта весть не даст тебе упокоиться…"
Вредная ведьма! Воистину – адский труд -
В бессмертьи воскреснуть в забвенном полубреду,
Версты стирать, чтоб за тобой по утру
Прийти, так и не преодолев распутицу.
Будто ты птица и в перьях живой каприз:
Как бы мой путь не был труден, скалист, тернист,
Как никому, мне даром дается жизнь,
Смерть – хочешь ты – сама собой раздобудется.
Что уж, запомни – раз я тебе обещал,
Выживу, ведь того жаждет твоя душа,
Мир разорву, мгновенно вернусь – тогда
Трепет верну и душу верну, разбойница.
Выжил. Хоть путь и труден, скалист, тернист,
Позже идти белокрылой дорогой птиц.
Если бы знал, в которую дверь идти,
Если бы знал, которая дверь откроется..
Иду и мечтаю, что ты за версту мой шаг
Чувствуешь, слышишь – твоя такова душа,
Верю: что этот, точно последний, шанс
Использую, что наше житье наладится.
Пришел и увидел: сила была в мече,
Тело лежит твое. Рядом и мне прилечь.
Пусть и тебе покоя не даст та весть:
Как ты могла здесь лечь без меня, обманщица…
Мастер Вуду
У дитя синий взгляд, будто глаза архангела,
Перья из крыльев устилают пред ней тропу.
Честно сказать, мы с ней никогда не ладили,
Поэтому мне дитя – лучший друг.
У дитя бледная кожа и кости хрупкие,
Но уж силу ей дал, кто самую мощь постиг.
Так, без труда управляла руками куклы,
А мне на то не доставало сил.
Не нужно ей сказок, сказаний или пророчеств,
Лишь наудачу испытать на мне сто отрав.
Как живая вода и огненный камень точит,
На его месте выше расти трава.
Разбросала меня в углах и могильных ямах.
Я-то ладно: уж точно вытерплю как-нибудь -
Но ей ведь придется ночами кропеть над швами.
Стало быть, так: мне дитя – лучший друг.
Глаза приоткрылись – будто очнулись сумерки,
Ведут что меня в берлогу к семи смертям.
Сделаю вид, что сам погибаю сдуру.
(Я умоляю – вытащите меня.)
Как пленник тот, что с цепи на расстрел отпущенный,
Услышал слова ее: "Ты, так уж быть, прощен.
Но больше не смей отнимать у дитя игрушку -
Я не доиграла в неё еще".
Через добрый путь
Полынь расстилается тропами на распутье -
Так вражье добро приходит во всеоружьи.
"Не бросьте меня в землю сырую, люди,
Мне же оттуда и выбраться будет нужно".
…
Без-донное, -брежное море седых соцветий
Выбросит к берегу полуживое тело,
Окрасится берег в единый сединно-серый.
"Не верил себе – теперь и другим не верю".
Умом своевольным воссоздан – да будет скован.
Умелой рукою оплавлен – да ей же сломлен.
Бывал благороден – да вытащили из комы.
Когда-нибудь он назовет себя Серым волком.
Не маг, не алхимик – во плоти живая подлость.
(Неужто не мог он выбрать среди ремесел?)
Жаль, не насквозь течёт громогласный голос,
(Уж он-то подкосит, он точно не промахнется).
Насколько позволит клеть-яма-кайма-огранка,
В детских бродячих сказках довольно скоро
Появится тот, что звал себя Серым волком,
Теперь назовется Сказкой – имеет право.
Любая награда найдет своего героя.
Когда пробьет полночь, начнется его охота.
И весь мир услышит легенду о Крысолове,
И весь свет услышит пение Крысолова.
Взял в руки лютню
Взял в руки лютню – значит, играй, играй.
Как бы там ни было, не доводи меня,
Не подводи так. Сделай меня сильней,
Чем те,
Что застряли в твоем? моем? полусне.
Взял в руки стрелы – значит, пора стрелять,
Чтоб не быть в племени волком среди древлян,
Чтоб не казаться путником среди птиц.
Больше не в племени? Вон уходи! (… Вернись.)
Лежит твоя лютня – порваны три струны,
Возможно, хоть кем-то и будут сохранены,
Но нет здесь таких, кто б вспомнить тебя хотел.
(Помню тебя, помню – твоя ведь тень. )
Глупая шутка – всё бросить и так уйти,