О призваньи моем отравленном,
Я тогда посмотрел золой -
Черным оком греховно-праведным,
Взбудоражил обильем чар -
Так, мол, пустите на три стороны.
Я ведь думал, нет палача
Колдуна побороть способного,
Но явился… Родная кровь -
Не очищена, не разбавлена.
Он смотрел на меня золой,
Будто только извлек из памяти,
Как я снова явился в час,
Даже свыше мне не назначенный.
Приказал мне золой молчать,
А зола разразилась плачем
В глубине своих темных вод.
Шаг – и стал бы я теми водами.
Три беды тогда не отвел -
Дым над средневековым городом.
Не спроста народ городской
Черноглазых звал паразитами.
В свой костер я забрал с собой
Даже местного инквизитора.
Твоими молитвами
Будет гореть. Как и пламя. Как…
"Ну же, держись. Вот, держи – рука!"
Будет лететь, как чернильный дым…
"Вниз со скалы. Не понять – кто? Ты!"
Будет висеть, как на нити уз…
– Не подходи! (За) тебя боюсь!
Будет тонуть, не подам я рук.
"Ну же! Рука! Да держи, дарю!"
В миг мне рассудка не помутить.
"Разве темно? Так на свет иди!"
В жизнь не поверю во "враг" и "друг".
"Не за тебя. Но с тобой умру."
Кто подойдет ко мне – в раз прочту.
"Ну же, прильни к моему плечу…"
Будет, как книга, насквозь прочтен.
"Ну же, приляг на мое плечо…"
Без колебаний пошлю на смерть.
"Я за тобою пойду на свет".
Брошу со скал, как бескрылых птиц.
"Меня прости, и со мной простись."
…
"Гибни"… разбилось о два клыка…
"Ну же… Сгори… Как и пламя… Как… "
Вышел Месяц
Не в грядущем-прошлом взошла Луна,
Здесь, во тьме, идет и во тьму глядит.
"Брось, сестра, парадный ты свой туман,
Гвозди и топор забери – твои,
Больше меня Месяцем не зовешь…
Больше шаловливой не окрестишь… "
Луна из кармана достала нож.
"Будешь ли бороться за свою жизнь?"
Тьму она всё дразнит: "Да нападай!
Бьет в твоей материи импульс сил!"
"Где ещё недавно была вода,
Кровь прольется как бы из-под земли…
Знаю – ты любила зловещий цвет,
И любила огненный свой обряд…" -
Вроде бы Луна говорит себе,
Вроде бы с Луной говорила тьма.
"Да, сестра, твоих надо мной побед
Не исчесть-не вспомнить-то существам,
Но теперь я – сила, и я – везде,
Месяц, смерть несущий. Ты – лишь туман."
Из глубин пространства раздался смех.
Часто-часто тьма говорит с Луной:
"Так уж быть, игрушку оставь себе.
Гвозди и топор заберу – мое…
Разлиную шкурку на лоскуты,
Вобью гвозди, чтоб ты не шла в мой дом…"
Тьма ушла от тела больной Луны
Вновь топор войны позабыв у ног.
Снова гвозди там, где хранился нож,
Снова кровь, где раньше была вода.
И Луна багряная, как вино,
И Луна опять провела обряд.
Песня о свете сирен
В те времена сестры те пели до полнолуния,
Те языки-взгляды злы их назовут колдуньями,
Те языки-сглазы сестер назовут сиренами,
Хоть сестры и русалки лишь – да языкам верили.
А те языки злые, себя окрестив шаманами,
Всюду-везде руки вплели, всюду-везде прощали их.
На берег лилась песня протяжная, в сто ночей,
Рыдали русалки, стенали: "За что – зачем…? "
Ах, почему ж люди лжецам свое чудо вверили?
А чудо цветет клевером, чудо поет сиренами.
Значит, пути наши пойдут-разлетятся порознь.
"Коль хочу спасти тебя – вплету ленту в волосы" -
Говорила русалка та смертному одному,
Приняла ленточку, дар, дабы отвести беду.
Ему – чешую на шею – от злых языков, не точить мечи,
Чтобы уберечь его, освободить и вылечить.
Сестры нашли спасение, дабы не стать сиренами,
Добрых нашли людей, да и чудо своё им вверили,
Озером своим призваны, чудом луны отмечены.
Парень нашел русалку ту и перерезал ленточку.
В те времена сестры те пели до полнолуния,
Обречены были уйти, взяв с собой чудо юное.
А с языком-сглазом сражаться – не хватит сил.
А сирены – русалки лишь, которых не спасли.
Поверни оглобли – и с глаз долой!
Видно ж, потускнели твои рога,
Значит, и со мной, бесконечным злом,
Тебе, черт бескрылый, не совладать.
Обернусь сиренью – и зацвету,
Приму облик птицы – взмахну крылом,
Стану самим ядом и, выпив ртуть,
Все вокруг разрушу одной рукой.
Расстреляю стрелами Стольный Град,
Что лежит в заоблачной стороне,
Стану вожаком, соберу собак,
Прикажу им заживо есть людей.
Разведу костер, подожгу Луну:
"Плохо вижу. Хей, проложи маршрут!"
Никакому сердцу не хватит рук,
Чтобы доказать мне, что я умру.